Клоака. Станция потери
Шрифт:
— Могли, — нисколько в этом не сомневаясь, произношу я. — Большая часть «горожан» была в лагере. Этой ночью на улице им ничего не угрожало.
А теперь, когда в городе светло, они повылезали из своих укрытий, с явным намерением перевернуть Костино убежище, а заодно и нас назад вернуть.
Я слышала когда-то, что цепь туннелей под землей — это своеобразный лабиринт, выбраться из которого сложно. Но почему-то тот, от кого я это узнала, не сообщил мне о том, что в таких туннелях была хорошая звукопроводимость.
Я
— Ни-ну-ля-я! Я знаю, что ты зде-есь!
Кажется, я вслух посылаю Вано куда подальше. Во всяком случае, я замечаю, как усмехается, а Маша опускает взгляд. Наверное, жестко послала.
— Нужно возвращаться обратно. — Сергей намекает мне на мою смотровую площадку. — Закроем как-нибудь решетку, чтобы задержать их.
— Или чтобы им пришлось обходить сток, — добавляю я.
Часть душегубов точно останется штурмовать Костину коморку, другая пойдет за нами. На четверых у нас один пистолет и два фонарика. Против аморальных душегубов — три девушки и парень.
— Белла, выключи свет. Идем быстро, не разговариваем. Попытаемся оторваться от них на улице.
Мне однажды сказали, что «блеф» — тоже стратегия. Что ж…
«Бегство» — тоже стратегия.
Особенно когда шансы не равны от слова «совсем».
Шестые оковы — Потери на дороге
Если бы месяц назад кто-нибудь спросил у меня: «Хочешь оказаться в такой ситуации, что кровь начнет закипать в жилах?», я бы без долгих раздумий ответила «конечно». Почему? Повторюсь: моя жизнь до безобразия скучна. Во всяком случае, именно так я раньше и думала.
Что происходило со мной интересного в течение буднего дня? Ничего. Я просыпалась, умывалась, красилась, сушила волосы, одевалась и шла на кухню завтракать. Уходила из дома, ждала на остановке автобус, доезжала до конечной и спускалась в метро. Пыталась пропихнуться в битком набитом вагоне до поручней, чтобы не свалиться на очередном повороте, держала сумку перед собой, чтобы из нее ничего не вытащили и, слушая заранее подготовленный набор песен на стареньком плеере, доезжала до пересадочной станции.
Вместе с толпой таких же, как и я трудяг, на автомате шла до нужного перехода, с толпой поднималась по лестнице, с толпой шла по выложенному кафелем коридору, с толпой спускалась на другую платформу по эскалатору и заходила в другой поезд, на котором доезжала до университетской станции.
Дорога от метро до главного здания института пешком занимала у меня минут пятнадцать, на трамвае — две остановки, на автобусе или троллейбусе — три.
«Доброе утро» охранникам, знакомым короткое «привет». Я смотрела на первом этаже расписание, поднималась на нужный этаж, заходила в нужную аудиторию и занимала там свое привычное место. Доставала из сумки общую для всех предметов тетрадь. Здоровалась
Вот только Элька и Шурка всегда приходили после звонка, когда преподаватель уже заканчивал перекличку. Эльке хватало надуть губки и попросить прощения за опоздание, чтобы ей позволили прослушать лекцию. Профессора, что молодые, что в возрасте, на такие жесты с ее стороны реагировали до банальности одинаково: кашляли, опускали взгляд, поправляли удушающий их в этот момент ворот рубашки.
Пухленькую и маленькую Шурку же на фоне Эльки они никогда не замечали. И, если честно, я знала, что ее это сильно выбешивало.
Если везло, то мы сидели вместе. Если нет, то приходилось ждать конца пары ради ни к чему не обязывающей болтовни. Часов до трех-четырех у нас были занятия, которые, сказать по правде, мы частенько прогуливали. После учебного дня я чаще всего ехала домой, иногда, конечно, я ходила с Элькой и Шуркой в кино или зависала вместе с ними на чьей-нибудь квартире, по сути, просто убивая время. Если же мы никуда не собирались, то я возвращалась обратно и в домашних, родных стенах заканчивался еще один мой день.
Когда же наступали выходные — и если в эти дни я не была слишком ленива — то я могла поехать по магазинам с мамой, встретиться с Элькой и Шуркой, поделать еще каких-нибудь домашних дел, а потом осознать, что вот так вот выходные и закончились.
Поэтому, если бы месяц назад у меня спросили: «Хочешь оказаться в такой ситуации, что кровь начнет закипать в жилах?», я бы без долгих раздумий ответила «конечно».
— О-они нас догоняют, — прерывисто дыша, произносит Сергей, когда добежав до луна-парка мы прячемся под навесом тира. — А я в этой части г-города еще ни разу не был.
Мое дыхание так же сбито. Хочется пить. Я смотрю на Беллу и Машу. Первая сидит, вытянув ноги вперед и, закрыв глаза, казалось, будто бы спит. Маша, подтянув колени к груди, пытается отдышаться, морщась от колющей боли в боку.
— Ты знаешь, куда нам дальше?
— Да, — отвечаю я Сергею, хотя смутно представляю наш дальнейший путь.
Нет, я знаю, куда нам нужно попасть. И я примерно знаю, что до свободы нам остается бежать не так уж много, но…мы уже выдохлись.
— Маш, ты как? — спрашивает Сергей у сидевшей рядом с ним девушки.
— Н-не привыкла я к с-спорту, — признает Маша и так для всех понятный факт, натянуто улыбаясь нашему спортсмену. — Белла, а ты?
Белла поднимает вверх большой палец, но ничего не говорит.
Я осторожно приподнимаюсь, выглядывая из-за стола. Вроде бы никого поблизости нет, но отчего-то мне неспокойно. Желудок сковывает от спазмов то ли от страха, то ли от голода. Когда я там ела в последний раз?
— Кстати, Нина, ты так и не сказала, почему Семен решил нам помогать?
— Что?