Клуб смерти
Шрифт:
— Прошло почти восемь лет с тех пор, как Айвс писал об одном убийстве. В то время он работал в отделе городских новостей. Человек по имени Дональд Йост, эпизодический актер, вернулся вместе с женой домой из кино и застал мужчину-рецидивиста, взломавшего его квартиру. Йост схватил кухонный нож, началась драка. Йоста застрелили, взломщик был смертельно ранен ножом и умер на другой день. Жена оказалась единственным свидетелем.
Айвс увлекся Памелой Йост, все выглядело очень романтично. Но вскоре он раскрыл ее обман — взломщик вовсе не был взломщиком, он оказался их общим знакомым,
Спорно.Ньюмен всегда задумывался, что имеют в виду люди, когда так утверждают. Бернштайн часто употребляет это слово. Ньюмен, бывало, заявит: «Клингер — ублюдок, а Истерли — не такое дерьмо». Бернштайн возражает: «Спорно».В каждой истории есть две стороны, и никакой умник не угадает, как может обернуться дело. Закон Ньюмена.
Карен Оберн все говорила и говорила, и ее слова сводились к тому, что если бы Айвс рассказал полиции о своих открытиях, сообщил о том, кто убил мужа Памелы и трахалась ли она с тем парнем, репортерша могла бы еще жить. Если бы на нее не наехал автобус, или не напала акула, или ее бы не сбросил с террасы пентхауза человек, убивший и изнасиловавший свою жену, а потом всех обманувший.
— Мы все думаем, — продолжала Карен Оберн, — что подобная ситуация сложилась и в данном случае: Айвс романтически увлекся.
— Да, но что вас наталкивает на такую мысль? — спросил Ньюмен.
Ньюмен умел вынимать внутренности у людей, заставляя их говорить то, что должен знать для своей работы, что потом открывало путь к решению других важных вопросов. Например, к тому, как заставить Дэвида рассказать, что тот такое знает об Айвсе, чтоб все время хвастаться. Жопа. Бесспорная жопа. Дэвид-жопа.
— Лейтенант, — Филдс вернулся из забытья (куда тут же погрузился Квинлан. Что бы это значило? Ньюмен ничего не понимал, будь он проклят!). — Лейтенант, мы все просим вас рассмотреть и принять к сведению вероятность того, что Чак Айвс знал о чем-то, что могло повредить политической карьере Фрэнсис Мак-Алистер, потому его и убили. Я вижу по выражению вашего лица, что вы не понимаете, почему он не сделал известную ему информацию достоянием гласности, когда у него имелась трибуна, законная моральная поддержка газеты…
— На самом деле, — включился Ньюмен, — не понимаю — у вас все дома? Я не собираюсь вести расследование в этом направлении из-за одной-единственной подозрительной детали, на основании поездки Айвса без начальственного дозволения. Если когда-нибудь у вас появятся сведения, на которые я смогу взглянуть или которые смогу послушать, — записные книжки, пленки, фотографии, видеозаписи, живые свидетели, что угодно, — буду счастлив посмотреть и выслушать. Иначе мы попусту теряем время. У вас есть наши телефоны, вы знаете, как нас найти. Если вспомните то, что забыли рассказать, дайте знать. Детектив Федеричи, идемте.
Федеричи медленно встал, словно его спина дико заболела, словно
— Мисс Оберн?
— Вы меня напугали.
— Извините, — сказал Ньюмен. — Я вас специально поджидаю. У меня есть еще один вопрос.
Карен Оберн показала в сторону женского туалета.
— Идемте. Там никого нет.
Ньюмен осклабился и отрицательно покачал головой.
— Ваше пастбище — политический Олимп. Вы следили за продвижением Фрэнсис Мак-Алистер, знаете все сплетни, вы — умная. Как вы думаете, она спала с Айвсом? Вы сказали, между ними было «романтическое влечение», но я хочу знать точно, спала ли она с ним. До того, как вы ответите, позвольте мне вам сообщить кое-что, и неважно, каким образом я это выяснил. Забудьте сразу, как только мы расстанемся, и не огорчайте меня разглашением подобной информации, иначе мне придется, э-э, проколоть шины вашего автомобиля. Никто из парней, с которыми Фрэнсис Мак-Алистер появлялась в обществе, не спал с ней.
Карен Оберн кивнула:
— Не удивляюсь. Я за ней следила. Нет, Айвс с ней тоже не спал.
— Теперь один личный вопрос, — продолжал Ньюмен. — Если не хотите, можете не отвечать, но, чтобы его задать, у меня нет под рукой женщины-полицейского, я не хочу путать в дело свою жену, понимаете меня? Вопрос: если вы не спите ни с одним мужчиной из тех, кто увивается вокруг вас, какие тут могут быть причины?
Карен Оберн сложила руки под грудью.
— СПИД, герпес, вагинальные бородавки — все, что передается половым путем. Я не врач, — она передернулась. — Гомосексуальность, фригидность, боязнь интимности. Я не психолог. Могу признаться, что я сексуально активна, лейтенант, и мне трудно представить физически и психически здорового человека, который не…
— Так же трудно представить, как можно всем рассказывать о своих физических или психических недугах?
— Да.
— Так трудно, что вы бы нипочем не рассказали.
— Да.
— Так трудно…
— Так трудно, что я убила бы того, кто выяснил бы правду? Да. Но это слишком абстрактный ответ, лейтенант. Мне вообще трудно представить, что могут быть причины, по каким убивают кого-нибудь, если только это не велосипедисты, которые проезжают на красный свет, или таксисты, неуступающие дорогу пешеходам. Из всех способов убийства для меня, пожалуй, самым легким было бы столкнуть жертву с террасы высотного здания.
Ньюмен кивнул:
— Какие у вас планы, мисс Оберн? Вы не собираетесь позволить этой истории умереть, не так ли? И вы не будете писать, как Филдс выразился, просеянную через обломки статью?
Она улыбнулась:
— Если я смогу попасть в аэропорт, то полечу в Новый Орлеан с фотографией Чарльза Айвса и несколькими адресами, взятыми в местном обществе лесбиянок.
— О, а где добываются такие данные, просто из профессионального любопытства?
— У Де Бри, автора колонки сплетен.