Клубничка на березке: Сексуальная культура в России
Шрифт:
Испорченного мальчишку исключили из детского сада, но он не исправился. Позже на даче он играл с двумя девочками в «папы-мамы». Они «снимали штанишки, имитируя акт, но даже не знали, как это делается».
«Одна девочка рассказала родителям, разразился скандал. Мама спрашивала: “Ты будешь еще когда-нибудь этим заниматься?” Я сквозь слезы божился, что никогда в жизни этого не повторится, и слава богу, что я не сдержал клятву» (Тимофеева, 1999).
Более чувствительные дети расплачивались за свои сексуальные игры и за то, как на них реагировали взрослые, всю последующую жизнь:
«Женщина с плачем и обидой в голосе говорит на консультации:
– Я двадцать лет ему не изменяла! Я двадцать лет исполняла супружеские обязанности! Знали бы вы, чего мне это стоило! А он уходит к другой! Он за двадцать лет не подарил мне ни одного оргазма!
– А он об этом знает?
– Как же! Что я, дура? Чтобы он меня фригидной считал? <…>
– Марина, а что значит для тебя хотеть мужчину?
– Наташ, ну это хозяин в доме, чтобы гвоздь мог вбить.
– Нет, Марин, ты меня не поняла! Что для тебя хотеть мужчину?
– Ну, чтоб отец был моим детям, чтобы
– Нет, Марин… Когда наконец-то Марина понимает, о чем я ее спрашиваю, она заливается краской и быстро закрывает свое лицо руками.
Марине 40 лет, двое детей. В детстве ее родители, конечно, избегали темы, откуда берутся дети, но не это сыграло главную роль в блокировании желаний, неприязненном отношении к занятию “этим”. Травма была нанесена воспитательницей в детском саду, когда один мальчик во время “тихого часа” залез к Марине под одеяло и решил показать, что бывает между мамой и папой. Я не буду описывать ни то, что сделала воспитательница, ни то, что она при этом говорила. Это не для слабонервных!» (Симоненко, 2002).Среди детей были широко распространены разнообразные сексуально-эротические игры, в том числе с элементами насилия (см. Борисов, 2002).
«После школы Андрей, Дима, Лена и я пошли к Димке в гости. Сначала все хохотали, обзывались. Потом Андрей повалил Елену на кровать, лег на нее и начал ощупывать ее руками. Ленка громко визжала. Димка стоял около меня, краснея. По дороге домой Ленка мне рассказывала то, что я видела своими глазами, пытаясь разжечь во мне зависть. А я проклинала Димку, который не осмелился то же самое сделать со мной».
Практики оголения и ощупывания превращаются в ролевые игры по правилам – в доктора, в больницу и т. п.
«В дошкольном возрасте с мальчишками мы часто играли в догонялки, придумывая разные правила. Одно из них: мальчишки – “разбойники”, девчонки – “принцессы”. “Разбойники” ловят “принцесс”, завязывают руки веревкой сзади, а потом каждый “разбойник” пытает выбранную “принцессу”, чтобы она сказала ему, где лежат драгоценности. “Пытки” представляли собой поцелуи, объятия и чаще всего щупанье груди. Во время этой игры я испытывала двоякие чувства. С одной стороны, было приятно, если меня выбирал тот мальчик, которому я нравлюсь и который мне нравится; но было противно, если это кто-то другой и по тебе лазают грязными руками». Иногда в ролевых играх имитируют коитус. Чаще его иницируют мальчики, но порой это делают и старшие девочки.
«Я и моя подружка, обеим по 10 лет, “заставляли” ее младшего брата (ему около 4 лет) ложиться на нас по очереди и тыкать свою письку нам в низ живота. Идея была не моя, но казалось интересно».
Общим правилом детских учреждений было подсматривание мальчиков за девочками, и наоборот. В детском саду это чаще всего происходило в туалете, а в школе – на уроках физкультуры.
«В школьные годы у нас сильно было распространено подглядывание. Это происходило в спортивных раздевалках, когда все переодевались на урок физкультуры. Обычно мальчики подглядывали за девочками, те в ответ очень сильно визжали, а потом подсматривали за ними. Подглядывание проходило по очереди: посмотрел сам – дай посмотреть и другому.
На уроках физкультуры мы наблюдали за мальчиками, как они прыгают через “козла”. У кого были облегающие спортивные трико, то присматривались, не выделяется ли что-либо. Парни чувствовали себя неловко.
В то время, когда девочки спускались или поднимались по лестнице, мальчики стояли на нижнем пролете и просто выворачивали головы, чтобы заглянуть под юбки.
Любимая мальчишеская игра – задирание девочкам юбок. Мальчики подбегали, неожиданно задирали юбку и говорили: “Московский зонтик!”, “Магазин открылся!” или “С праздником!” Сами девочки чаще всего считали это знаком внимания и формой ухаживания. В ответ на это девочки, в свою очередь, пытались сдернуть с мальчиков брюки или трико. В средних и старших классах часто практиковалось групповое “зажимание” и “тисканье” девочек, объектами которого чаще всего становились полные, раньше вступившие в половое созревание девочки и те, кому это доставляло удовольствие.
Хотя при самом процессе тисканья они и выражают свой протест, но после всего происшедшего девчонки собирались, хихикали, бурно обсуждали, кто и что ощупал, у кого что задели и как…
Некоторые девчонки гордились этим, им нравилось, что парни так обращают на них внимание».Другие девочки этого не хотят, воспринимают такое поведение как оскорбительное и насильственное.
«Зимой мы ходили кататься вечером ко Дворцу культуры на горку. Моя дорога шла через лес. Задержавшись как-то один раз, я попала “в пробку” (так называлось у нас скопище парней, которые подкарауливали девчонок и щупали, тискали их). На меня навалилось человек 10—12. За 1—2 минуты я почувствовала чужие ищущие и шарящие по моему телу руки. Они проникали даже под одежду, во все “тайные места”. Мне было и стыдно, и обидно, и неприятно. Я отбивалась, как могла. …Когда пришла домой, у меня стучала в голове мысль: “Ну всё, теперь я щупанная”. Я сразу же залезла в ванну смывать с себя эти назойливые руки, как будто грязь. Мне было нехорошо, текли слезы. Я была потрясена. Мне было 12 лет. Мне казалось, что и мама, и отец видят на мне эти руки, которые обшарили всё мое тело. До сих пор помню это, как будто это было только вчера» (Борисов, 2002). Можно ли говорить об «этом»?
Некоторых взрослых сексуальное невежество подростков (о себе они молчали) смущало. В 1950—1960 гг. прогрессивные советские педагоги, врачи и психологи заговорили о необходимости полового воспитания подростков. В 1962 г. широкое внимание привлекла газетная статья видного психолога, будущего президента Российской академии образования Артура Владимировича Петровского «Педагогическое табу». Затем появились и другие публикации.
Выступления эти были вовсе не радикальными, скорее даже охранительными. «Половое воспитание» мыслилось, прежде всего, как воспитание нравственное,
«Чтобы ослабить напряжение центральной нервной системы от импульсов, идущих из половой сферы, необходимо отвлечь внимание растущей молодежи, в большинстве своем учащейся, в сторону познания различных явлений действительности. Работа в научных кружках, на станциях юных натуралистов и техников, занятия спортом, туризмом, проба своих творческих сил в поэзии, литературе, различных видах искусства, в общественной деятельности настолько захватывает и отвлекает внимание от половых переживаний, что подростки, юноши и девушки легко справляются с ними».
Да что там подростки! Даже взрослые, женатые люди должны как можно меньше заниматься сексом: «Что касается супружеских отношений, то большая производственная и общественная загруженность мужчин и женщин, наряду с их заботой о воспитании детей и удовлетворением непрестанно растущих культурных потребностей, в значительной мере отвлекает их внимание от интенсивных половых переживаний, и половое сближение перестает быть привычкой. Духовные интересы супругов начинают преобладать, особенно если их увлекает творческая деятельность» (Колбановский, 1969. С. 20, 22—23).
По сути дела, Колбановский призывает супругов к отказу от половой жизни, даже по привычке. А ведь он был не противником, а сторонником полового воспитания! Вот только как бы обойтись при этом без секса...
Созданный в Академии педагогических наук СССР сектор «этико-эстетических проблем полового воспитания» занимался главным образом морализированием, пропагандой полного сексуального воздержания до 25—30 лет и запугивал подростков ужасными последствиями мастурбации (импотенция, потеря памяти и т. д. и т. п.). Кстати сказать, в старом учебнике педагогики, изданном в 1940 г., по которому я учился в годы войны, говорилось, что подростковая мастурбация не страшна (этот раздел писал В. Е. Аркин); в послевоенные годы она снова стала смертельно опасной. Это приносило свои плоды.
В 1975 г. в лагере для старшеклассников под Ленинградом я разговорился с рослым, красивым, развитым десятиклассником. В его ответах о будущем сквозила какая-то обреченность, грустная неуверенность в себе, контрастировавшая с общим обликом парня. Я спросил его: «У тебя есть какие-то личные проблемы? Может быть, я могу тебе помочь?» – «Нет, мне никто не поможет, к тому же это не по вашей специальности» (ребята знали, что я социолог, о моих сексологических занятиях им никто не говорил). Что ж, насильно в душу не полезешь. Но поговорить о себе парню хотелось, в следующий раз он упомянул, что у него портится память, а когда дошел до признания, что «теряет много белка», все стало ясно. После того как мы выяснили главный вопрос, я спросил: «А в чем проявляется ухудшение памяти?» Оказалось, что в 9-м классе у него возникли трудности с математикой. «Ну, дорогой, – сказал я тогда – дело твое совсем хана. Если, дойдя до 10-го класса, ты не понимаешь, что математика не тот предмет, который берут памятью, налицо общая деградация умственных способностей, о чем и говорится в тех глупых брошюрах, которых ты начитался!»
Он засмеялся и убежал играть в баскетбол, а я написал для «Советской педагогики» статью о подростковой сексуальности, которую редакция не печатала полтора года, опасаясь, что «нормализация» подростковой мастурбации может вредно повлиять на подростков. Как будто они читают педагогические журналы!..
В ироническом романе Игоря Яркевича «Как я занимался онанизмом», действие которого происходит много позже, классный руководитель дает мальчику на один день «почитать научно-популярную книжку о половом воспитании в старших классах средней школы с грифом “Совершенно секретно”, где было сказано, что онанизм – это не то чтобы плохо, но и не то чтобы хорошо, а заниматься им не надо» (Яркевич, 1994. С. 16).
О необходимости полового воспитания и просвещения говорил и первый массовый опрос общественного мнения, проведенный «Комсомольской правдой» под руководством Бориса Грушина в декабре 1961 – феврале 1962 г. В ответах на вопросы: «Как подготовлены молодые люди к созданию семьи? Если недостаточно, то в чем это выражается?» – вариант «не обладают необходимыми знаниями в вопросах физиологии и гигиены брака» упомянули 6,1% общего числа опрошенных, это немало.
Многие развернутые ответы содержали острую критику системы (Грушин, 2001. С. 330):«Половой вопрос, вопрос половых отношений и, в частности, гигиены пола... у нас стыдливо замалчивается, будто он не существует вовсе. Вступая в брак, молодежь должна иметь представление об этом. Но могут ли молодые люди любого пола найти какоелибо печатное пособие, содержащее сведения об этих вопросах? Нет, даже в специальных медицинских книгах об этом ничего не говорится» (служащий, 42 года, во втором браке, двое детей). «Совершенно незнакомы молодые люди с сексуальной стороной брака, с его физиологией… Между тем более половины из известных мне по моей юридической практике (и практике моих коллег) разводов произошли именно из-за половой холодности или извращенности одного из супругов» (юрист, 34 года, женат 12 лет, имеет дочь).