Клубничное убийство
Шрифт:
— Впрочем, — неожиданно спохватилась она, — я знаю человека, который владеет тайнами Мадридского двора. И вы его тоже знаете.
— Звучит интригующе, — признался Сильвестр. — Кто же это? Свиноедов?
— При чем здесь Свиноедов? — изумилась Алла. — Не понимаю вашу нежную привязанность к этому типу. По-моему, он просто болван. Талантливый, к несчастью. Колька Клебовников тоже его обожает. А мне иногда хочется его убить за все эти плоские шуточки… И еще булавки в разных местах! Меня в дрожь от них бросает. Скажите, нормальный человек будет прокалывать себе все, что можно оттянуть пальцами?
Сильвестр
— Ну, извините. Мне он в самом деле кажется довольно забавным. Так кто же у нас — посвященный?
— Догадайтесь сами. Ну? Кто знает о семейной жизни Аршанских всякие мелочи, которые вам и во сне не снились?
— Кто-нибудь такой… обыкновенный, — предположил он. — Не внушающий опасений. Привычный. Водопроводчик? Э-э-э… Погодите-погодите! Уборщица?
— Надо же, — искренне удивилась Белоярова. — Вы ведь угадали. Наша Зинаида уже несколько лет ходит к Аршанским домой наводить в квартире блеск. Можете попробовать потрясти ее, хотя не думаю, что она так легко согласится на встречу. Это дама с характером, уверяю вас. И очень неразговорчивая. Я вам помогла?
— А я вам?
Алла улыбнулась:
— Мне хотелось избавиться от этой фотографии, и я от нее избавилась. Моя совесть успокоилась, и я еду домой, чтобы немного поспать. Собиралась отогнать в мойку машину, но времени на это уже не осталось.
— Не жалейте. На дворе стремительно теплеет. К утру все растает, и ваша красавица снова будет в грязи.
— Бр-р, — сказала Белоярова. — Ненавижу грязь.
Она выглянула в окно, где под фонарями, словно под софитами, медленно оседал снег. Двуликая московская зима в один присест превратилась из одетой в белые меха барыни в грязную нищенку.
Сильвестр проводил гостью к выходу, и, подавая ей шубку, был галантен до чрезвычайности. Как только хлопнула дверь, из кухни появилась Майя с заспанными глазами.
— Неужели книжка оказалась такой скучной? Наверное, это умная книжка, — сказал он с усмешкой. — У тебя на щеке отпечаталась пара мудрых мыслей.
Майя машинально потерла лицо ладонями и, зевнув, поинтересовалась:
— Ну, как прошла встреча?
— В теплой и дружественной обстановке, разумеется. Алла кое-что мне привезла. Хочешь взглянуть?
Он провел свою помощницу в кабинет и протянул фотографию, рассказав, как и когда она появилась в редакции.
— Что бы это значило? — озадачилась Майя, прочитав стихи. — Я жил в библиотеке… Узнай меня в обличье новом… Вы что-нибудь поняли?
— Конечно, понял, — повел бровью Сильвестр.
— И что же?
— Я тебе уже говорил. То, что ниточка с зелеными зажигалками никуда не ведет. Это пшик, обманка! Обидно. Я-то думал, они могут вывести на что-то серьезное.
— Я, конечно, в Гарвардах не училась, — помрачнела Майя, держа фотографию двумя пальцами, — но и полной тупицей себя никогда не считала. Босс, скажите прямо сейчас — при чем здесь зеленые зажигалки?
— Но это же очевидно! Читай внимательно: Надежды цвет — он мой теперь навеки! Какой цвет у надежды?
— Какой?
— Зеленый, Майя. Это же аксиома, это все знают. На кладбище ты видела типа в зеленом. Вот тебе и отправитель фотографии! Какой-то старый поклонник.
Я о тебе мечтал все эти годы… Помнишь? Вообще из
— Потому что он изменился, — подтвердила Майя. — А зажигалки тут при чем?
— Они зеленые, — коротко ответил Сильвестр. И поскольку Майя продолжала молча смотреть на него, пояснил свою мысль. — Ты видела старую картину «Зимний одуванчик» с Глорией Ламар? Знаю, что не видела. Там же не играет Кевин Костнер…
— Это запрещенный прием.
— Так вот, безумно влюбленные ссорятся на одном балу, и дама убегает, забыв свои длинные красные перчатки на скамейке в саду. Герой хранит их долгие годы. Когда судьба снова сводит их вместе, дама не узнает своего бывшего возлюбленного, потому что он сильно изменился. Но он не хочет заявлять ей о себе вот так, в лоб. В надежде, что она его все-таки вспомнит, он подбрасывает ей эти самые красные перчатки.
— Ну и?
— Ты же знаешь женщин! Любовника она может и не узнать, а свои тряпки — легко. Хоть сто лет пролетит. Полагаю, у нас здесь тот же самый мотив. С зеленым цветом наверняка что-то было связано в их общем прошлом. Когда наш мистер Икс решает вновь предстать перед лицом Аршанской, он одевается во все зеленое и назойливо попадется ей на глаза.
— Я каждый вечер жду тебя в засаде! — процитировала Майя.
— Во-во. Но знаков ты моих не замечаешь…
Сильвестру пришлось обратиться к оригиналу, потому что запомнить с первого раза волнующие строки было проблематично.
— Думаю, что зажигалки — это один из способов напомнить о себе. Полагаю, он подкрадывался к объекту своей страсти и засовывал эти зажигалки, куда придется. Бросал в машину, в пакеты с продуктами. Это можно сделать и возле кассы, например, и на большой стоянке перед супермаркетом — запросто.
— Придумайте хоть одну версию, почему зажигалки могут служить напоминанием о человеке.
— Э-э-э, — протянул Сильвестр, заведя глаза. — Да вот, пожалуйста. Аршанская ведь была психологом. И начинала с приема пациентов в частном кабинете. Это уж потом сложилась ее карьера на радио, пошли печатные публикации, консультации… Допустим, в те далекие времена приходил к ней какой-нибудь обиженный судьбой тип со своими проблемами. И во время каждого сеанса, нервничая, крутил в руках зеленую зажигалку. Теперь он совершенно убежден, что его любимая докторша должна об этом помнить.
— Браво, босс! — сказала Майя, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.
Сильвестр посмотрел на нее с подозрением.
— В твоем голосе я улавливаю иронию, и мне это странно, — признался он, останавливаясь напротив. — Выкладывай.
— Есть одно «но», — охотно откликнулась на его призыв Майя. — Мужчина в зеленом, которого я видела на кладбище, совершенно не похож на типа с фотографии. Это разные люди. Что вы на это скажете?
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Сильвестр некоторое время ходил взад и вперед по комнате и раздувал ноздри. Наконец он замер и непререкаемым тоном возвестил: