Клятва похоти и ярости

Ловелл Л. П.

Он нажал кнопку на стенной панели, и двери плавно закрылись. Теперь я была заперта в металлическом ящике с человеком, который без колебаний убил бы меня. Человеком, которому я была продана и от которого сбежала. Я предположила, что он не захочет иметь невесту, которая подорвала его репутацию. Что он либо убьет меня, либо вернет моей семье. Но он спас меня от Капо моего отца, так что же это значило? Неужели двери лифта вот-вот откроются и явят моего дядю, может быть, даже Маттео Романо, готового вступить во владение своей новой игрушкой? О, боже. Мое дыхание участилось, и я подумала, что меня сейчас вырвет.

Лифт в конце концов остановился, и если он и заметил, что

я спешу покинуть это замкнутое пространство вместе с ним, то ничего не сказал. Мы были в коридоре с мраморным полом и негромкой музыкой, льющейся из динамиков. Ни моего дяди, ни Маттео нигде не было видно. Пока. Я огляделась в поисках выхода, опасаясь, что в этот момент меня снова застрелят. В конце коридора была только одна дверь. Джованни прошел по коридору и открыл ее, и на мгновение я была ошеломлена. За ней была квартира, которая выглядела так, словно ее можно было увидеть в журнале «Good Housekeeping». Пентхаус был огромен, из стеклянного фасада от пола до потолка открывался панорамный вид на Нью-Йорк. Я была знакома с богатством, но это был новый уровень. Очнувшись от оцепенения, я сделала шаг назад. Тюрьма остается тюрьмой, какой бы красивой она ни была.

Его глаза сузились, как будто он ожидал, что я попытаюсь убежать, как он того и хотел, потому что, как и любой хищник, он наслаждался погоней. Отсюда мне была видна кухня, подставка для ножей на столе, как светящийся маяк. Он и так был настороже, и мне нужно было, чтобы он немного успокоился. Итак, я заставила себя сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, и вошла внутрь, как будто не собиралась вонзить нож в его холодное сердце.

Входная дверь за мной закрылась, раздался громкий звуковой сигнал, сигнализирующий о том, что замок защелкнулся. Я была в ловушке, поймана в ловушку и потеряла всякую надежду.

Джованни нырнул в коридор справа от входной двери.

— Идем.

Я подождала, пока он отойдет от меня на несколько шагов, прежде чем пуститься наутек, наполовину бегом, наполовину спотыкаясь на поврежденной ноге. Это было недалеко, и все же расстояние через огромный пентхаус казалось колоссальным, когда я знала, что он у меня за спиной. Мои пальцы схватили один из ножей, прежде чем он схватил меня за волосы. Боль пронзила мою и без того истерзанную кожу головы, и я с шипением выдохнула, отчаянно отбиваясь и нанося удары, когда он зажал меня между своим телом и стойкой. Схватив меня за запястье, он сжимал его до тех пор, пока мои пальцы не разжались, и лезвие со звоном не ударилось о мрамор.

— Это было глупо.

Я тяжело дышала в ожидании. Что он приставит пистолет к моей голове или, возможно, просто свернет мне шею.

Он отодвинулся достаточно, чтобы развернуть меня, прежде чем снова схватить за волосы и запрокинуть мою голову назад так сильно, что я едва удержалась, чтобы не прогнуться под его хваткой.

— Что ты собирался сделать, убить меня? — На его полных губах играла ухмылка, как будто мысль о том, что я причиню ему боль, была забавной.

— Если это то, что нужно, чтобы освободиться от тебя, — процедила я сквозь стиснутые зубы, отказываясь уступать этому мужчине или любому другому. Потому что это было то, чего они хотели.

— Продолжай пытаться, крошка. — В его глазах вспыхнуло что-то дикое, как будто эта мысль пробудила в нем какую-то первобытную часть. — Но пока ты не добьешься успеха, ты моя. Беги, и я буду охотиться на тебя. Сражайся… — Его хватка усилилась, и я вздрогнула, когда боль, казалось, отдалась во всем моем черепе, а по виску медленно потекла струйка теплой жидкости. — Теперь идем. — Он отпустил меня и просто вернулся в тот коридор.

Стоп.

Что?

Он только что назвал меня своей, пригрозил устроить на меня охоту…. Он все еще намеревался жениться на мне. И это, возможно, было страшнее, чем перспектива возвращения в Чикаго. Потому что какой мужчина удержит женщину, которая, как он знал, была против? Человек, который был ничем не лучше Маттео Романо. Монстр.

Не имея другого выбора, я последовала за ним по коридору, преодолевая тяжесть на своих плечах. Пока мы шли, я не могла не заметить, какой он высокий, какие у него широкие плечи… как легко он мог одолеть меня — и одолел. Мы миновали пару дверей, прежде чем он открыл одну в конце коридора и вошел внутрь. Это была большая спальня без окон, и экраны, за которыми открывался искусственный вид на горы, мало помогали избавиться от клаустрофобии. Мой взгляд зловеще остановился на кровати, но, прежде чем я успела сделать шаг назад, дверь за мной захлопнулась. Позади нас.

Совершенно новое осознание подняло свою уродливую голову. Я была так зациклена на побеге, на возможности того, что мой дядя или Маттео будут ждать меня, что то, о чем я должна была беспокоиться, до этого момента не приходило мне в голову. Я сбежала от него, но он все еще хотел меня и, несомненно, считал, что ему что-то должны. Я слишком хорошо знала, что такие мужчины, как он, с радостью берут таких, как я.

Джованни стянул с плеч пиджак и бросил его на стул в углу. Одно это движение заставило все мои страхи всплыть на поверхность, пока они не вылились в маниакальное неистовство. Это была моя расплата, здесь, запертая с ним в комнате. Я всегда знала, что, вероятно, такова будет моя судьба — выйти замуж и переспать с незнакомцем, но я не была ничьей шлюхой и никогда бы не согласилась на это архаичное дерьмо. Я неуверенно отошла от него на шаг, пересекая комнату, хотя на самом деле мне некуда было идти.

Хмурый взгляд омрачил его лицо, когда он последовал за ней.

— Что я говорил о бегстве, принцесса?

Адреналин разлился по моим венам, и отчаяние заставило меня броситься к прикроватному столику. Я схватила лампу и выдернула шнур, прежде чем швырнуть ее в него. Он легко отбил лампу, и она разбилась об пол.

— Ты испытываешь мое терпение. — Он сократил расстояние между нами, загнав меня в угол между стеной и тумбочкой.

В последнюю секунду слепая паника заставила меня перепрыгнуть через кровать, пытаясь добраться до двери, но он схватил меня за бедра и прижал к матрасу. Это было слишком похоже на то, что Стефано сделал в том номере мотеля прямо перед тем, как приставить пистолет к моей голове. Как будто я была никем. Собственностью. Непослушной лошадью в конюшне, которую нужно было усмирить. И теперь Джованни хотел отнять у меня все, лишить меня выбора и воли. Я была в ярости против всего этого. Мне удалось перекатиться под его весом, прежде чем моя ладонь коснулась его щеки. Ногти впились ему в горло, а я молотила ногами в робкой попытке просунуть колено между его бедер. Я была дикой, решительной, движимой яростью и чистым инстинктом самосохранения.

— Хватит! — Он схватил меня за запястья и завел их мне за голову, а другой рукой сжал мое горло.

Я не могла сдвинуться ни на дюйм, и слезы отчаяния хлынули из моих глаз, когда моя грудь прижалась к его груди. Было трогательно, с какой легкостью он подчинил меня себе, и это было похоже на представление всей моей жизни. Слабая. Бессильная. Беспомощная.

— Не заставляй меня причинять тебе боль, — прошептал он.

Значит, он хотел, чтобы я просто лежала и терпела это? Отвращение подступило к горлу в виде желчи.