Клятвы

Ромиг Алеата

— Он на верфи. Проверяет, нет ли других визитных карточек. С резервным копированием дистрибутива в порту это все равно, что искать гребаную иголку в стоге сена, где ее может и не быть.

Я поднял глаза, когда моя помощница Стефани выглянула из-за угла. Я тихо проговорил в трубку:

— Я в гребаном коридоре. Мне нужно вернуться на встречу. Во-первых, убедись, что никто не заразился и не пострадал. Во-вторых, найди девушку. И, наконец, что насчет Лорел?

— Все еще в институте. Ее лаборатории защищены, отрезаны от

клиентов. Она в безопасности.

— Мне все равно. Я хочу, чтобы она была дома.

— Я отправлю ей сообщение.

Отключив связь, я глубоко вздохнул и кивнул Стефани.

— Еще один звонок. Я сейчас приду.

Она выпрямилась во весь рост и изобразила на лице понимание.

— Мистер Райс просил меня напомнить вам, что взимает почасовую оплату.

Я вздохнул. Мистер Райс был мелким адвокатом в крупной фирме, пытавшимся сделать себе имя. Если бы он хотел прославиться в Чикаго, он бы более тщательно подбирал выражения.

— Дай ему знать, что я всё понял.

Стефани кивнула и направилась в конференц-зал. Адвокаты были здесь, чтобы обсудить возможное условно-досрочное освобождение экс-сенатора МакФаддена. За столом сидели юристы «Спарроу Энтерпрайзиз», адвокаты, занимавшиеся организацией Спарроу, и несколько человек, представлявших интересы МакФаддена. Райс был новичком в команде МакФаддена. Досрочное освобождение МакФаддена будет хорошо смотреться в его резюме. «Вывел меня из себя» могло бы быть ненаписанной эпитафией на его надгробии.

После ухода Стефани я позвонил Арании.

— Какого хрена? — зарычал я.

— Привет. — Ее тон был наигранно приятным. — Я в машине с Гарретом и Мэдлин.

Я отрегулировал громкость.

— Скажи мне, что ты в безопасности.

— Я чувствую себя прекрасно, Стерлинг. Мы не знаем, есть ли в конверте что-то опасное.

Я стиснул зубы до боли.

— И мы не знаем, было ли оно безопасным. Как, черт возьми, кто-то добрался до тебя?

— Я не знаю. Мейсон должен связаться с командой безопасности института, чтобы узнать, что произошло. Я думаю, в данный момент он занят.

Мы все чертовски заняты.

Я не сказал этого.

— Рид проверяет записи с камер наблюдения, — сказал я. — Мейсон приступит к работе позже.

— Разве Рид не ждет конверта?

— Солнышко, ты же знаешь, что у Рида обычно дюжина дел одновременно.

Она усмехнулась.

— В световую часть дня.

— У тебя был вопрос? — спросил я, позволив звуку ее голоса успокоить меня.

Вот что делала Арания, она была моим рулём.

Нет, моим компасом. Гребаный мир мог взрываться вокруг, а она показала мне мой север, мое направление и мою цель.

— Вопрос? — спросила она. — А, да. Неважно. Речь шла о том, чтобы отвезти детей на озеро Мичиган. Могу предположить, что ответ будет отрицательным.

Я понизил голос.

— Можешь ли ты также предположить, что произойдет, когда мы останемся одни?

— Из-за

того, что я сейчас не одна, то могу предположить только в своем воображении.

— Да, мое воображение рисует твою сексуальную задницу ярко-красной.

— Конечно, мы можем это обсудить.

— Мою ладонь уже покалывает, солнышко.

— Ладно, Стерлинг, увидимся дома.

— Чертовски верно.

Закрыв глаза, я попросил какую-нибудь из существующих высших сил, чтобы моя жена и все, кого мы любили, были в безопасности. Сначала тела в контейнерах, а теперь это сообщение от курьера, которого мы не знали и не могли опознать.

Может, как глава Спарроу, я был параноиком. Меня это устраивало, если паранойя означала безопасность Арании, Голди, Мэдлин и всех остальных.

Они были гребаной ахиллесовой пятой.

Я знал это еще до того, как заявил права на Аранию, до того, как выросла наша дружная семья. С каждым добавлением, начиная с Лорны, клан Спарроу становился все более уязвимым. Мы все носили мишени на спинах, особенно когда вот-вот вернется призрак из прошлого.

Призрак, который должен гнить в тюрьме за совершенные им преступления.

Опустив телефон в нагрудный карман пиджака, я отогнал мысли о сибирской язве и рицине и сосредоточился на МакФаддене и на том, что его потенциальное освобождение будет означать для Спарроу и для Чикаго.

Я открыл дверь в конференц-зал.

— Дамы и господа, я задержался по важному поводу. А теперь вернемся к нашим обсуждениям. Скажите мне еще раз, когда состоится заседание комиссии по условно-досрочному освобождению.

Тим Райс сделал вид, что смотрит на часы.

Его дни были сочтены, и число этих дней снижалось с каждой секундой быстрее, чем столбик термометра в Чикаго зимой.

— Комиссия по условно-досрочному освобождению, — повторил я.

— В следующий вторник, — сказала женщина рядом с Райсом.

Я обратился к юридической команде Спарроу.

— Мы можем это остановить?

— Мистер Спарроу, как вам известно, обвинение в эксплуатации было ослаблено благодаря соглашению с истцом. Торговля людьми влечет за собой минимальное наказание в виде десяти лет лишения свободы на одного человека. Суд решил возбудить уголовное дело только в отношении двух известных лиц. Личности других жертв было слишком трудно установить по прошествии стольких лет.

— Не прошло и восьми лет с момента вынесения ему приговора.

Мне, блять, показалось, что мы смотрели, как его арестовывают по национальному телевидению только вчера.

— Образцовый заключенный, — сказал Райс.

— Комиссия заслушает свидетельские показания? Они будут прислушиваться к жертвам? — спросил я, думая о храбрых мужчинах и женщинах, которым Арания помогала в Институте Спарроу.

— Они будут слушать только жертв МакФаддена, а не просто тех, кто пережил торговлю людьми или эксплуатацию.