Ключ от миража
Шрифт:
«Этот Игорян и раньше Хачика (Багдасарова) прикладывал, — философски повествовал восьмилетний Мальцев. — Ну, когда „Спартак“ с „конями“ или „Аланией“ играл. А тут он к нам подлетел и кричит: эй, чего к нашим пацанам вяжешься черно…? Хачик (Багдасаров) ударил его по лицу и сказал: вот чего вяжусь. А ты щас у меня кровью плевать будешь. Лысый Игорян ударил его ногой в живот, и тут я увидел, как сзади к нему подбегает Стреля (Стрельников), и у него в руке бутылка, и он ею на Игоряна замахивается. Ну, тут я чуть не описался, в натуре, от испуга, что он его убьет, и ка-ак крикну: берегись, сзади! Тут нас снова осветили фары той машины, что стояла
Кроме храброго Мальцева, были подробно допрошены и все остальные «убежавшие из двора» — Петров, Кайсуров, Селезнев, Приходько и Стрельников. Не допрошен был лишь главный участник драки Руслан Багдасаров. В материале инспекции по делам несовершеннолетних не было и объяснений Игоря Зотова.
Колосов малость передохнул, покурил и перешел к изучению тонюсенького, в противовес пухлому материалу уголовного дела, — по виду сущему бесперспективному висяку, дохлому и жалкому.
После традиционного постановления о возбуждении дела первой шла срочная телефонограмма о том, что в приемное отделение 50-й клинической больницы «Скорой помощью» доставлен в 0 часов 45 минут потерпевший Руслан Багдасаров, 17 лет, с диагнозом — черепно-мозговая травма и обморожение нижних конечностей.
В семь часов утра все той же «Скорой» Багдасаров из больницы был перевезен в Институт Склифосовского, где в отделении нейрохирургии ему была сделана срочная операция. Затем в деле шли рапорты патрульных милиционеров, первых, прибывших на место, и объяснение некоего гражданина Лямкина — дворника местного ДЭЗа, показавшего, что «около полуночи, возвращаясь от приятеля», он наткнулся во дворе дома по Ленинградскому проспекту, за гаражами-"ракушками", на окровавленного замерзшего парня, лежавшего «прямо в снегу». Лямкин вызвал милицию и «Скорую» и более, по его собственному признанию, «ничего сказать по этому делу не мог, потому что был в тот вечер нетрезвым».
Следователем-брюнеткой была подробно допрошена мать Руслана Багдасарова и оба его младших брата. Допрошены также были и несовершеннолетние Приходько и Стрельников, а также 18-летний Игорь Зотов.
Колосов начал намеренно именно с показаний Приходько — все сказанное им следователю в основном повторяло прежние его показания в инспекции по делам несовершеннолетних. Денис Стрельников в целом описывал драку во дворе в тех же словах, как и остальные подростки. Правда, он клятвенно утверждал, что восьмилетнего Мальцева не бил. И на Зотова никакой бутылкой не замахивался, вообще никого пальцем не трогал, а просто стоял и смотрел. О причинах драки, однако, он говорил весьма откровенно: "Багдасаров дрался потому, что заступался за своего друга и земляка Марата Кайсурова, которого «пацаны ни за что сильно избили».
Никита Колосов перевел дух — у него уже в глазах троилось от всего этого пацанья. Мысленно он аплоди-ровал обеим майоршам — брюнетке и блондинке — за то, что они сумели разыскать всех этих мелких дворовых хулиганов, выдернуть в отдел и допросить.
Денис Стрельников далее показывал: «Когда Зотов и Багдасаров прекратили драться, Зотов ушел к себе в подъезд. Мы с Багдасаровым оставались во дворе, стояли, курили. Потом мне на мобильник позвонила моя девушка, и я ушел, потому что она ждала меня у метро. Руслана Багдасарова больше я в тот вечер не видел. И о том, что с ним произошло, узнал только на следующий день от знакомых ребят. Думаю, что это Лысый Игорян вернулся и шарахнул его чем-нибудь по голове. Они и раньше с Багдасаровым
Однако по поводу собственного алиби на тот вечер 28 декабря Стрельников показывал весьма неопределенно. Мол, встретился со своей девушкой по имени Вика, хотели попасть в кино на «Ванильное небо», но билетов не достали, поэтому просто гуляли, пили пиво. Адреса Вики он не знает, телефона у нее нет, она иногда, когда хочет, сама звонит ему на мобильник.
«Вот как у них все сейчас просто в шестнадцать-то лет, — мысленно повздыхал Никита. — Звякнула девчонка, дернули в кинцо, туда не попали, пивка хлебнули, а потом.., а что потом?»
Самое удивительное, однако, было то, что в деле имелся протокол допроса этой самой девушки Вики. Фамилия ее оказалась Воропаева, и оставалось лишь догадываться и изумляться, как это следователь-брюнетка, знойная женщина и мечта поэта, разыскала ее среди всех остальных Викторий Москвы.
Вика показания Стрельникова в принципе подтверждала, однако… «Мы встретились с Данькой, сначала все шло тип-топ, — повествовала Вика. — Но потом он ни за что начал ко мне цепляться, и мы поссорились. Он вообще-то взрывной, а в тот вечер злой был какой-то. Мне все это надоело, я его послала и пошла к метро. Больше мы с ним не виделись. Я ему не звонила, потому что на фиг он мне такой шизанутый нужен».
«Нет, оказывается, не все так просто в шестнадцать лет, случаются и драмы», — сам себе возразил Колосов и начал читать дело дальше. Замелькали копии отдельных поручений следователя уголовному розыску, куцые рапорты-ответы, справки, допросы постовых милиционеров, протокол повторного осмотра места происшествия — участка двора за гаражами, где был найден потерпевший Багдасаров. «Пятна бурого вещества, — читал Никита, — похожие на кровь, на снегу на расстоянии 0,65 м от гаража-»ракушки" под номером 43. Иных следов и вещественных улик не обнаружено".
Не найден был и предмет, которым ударили по голове Багдасарова. Колосов отметил: следователь-брюнетка, видимо, надеялась отыскать там у гаражей осколки той самой бутылки, уже фигурировавшей в деле. Но не повезло, увы.
«Нет, к нашему случаю с Бортниковым все это действительно не имеет никакого отношения, — подумал он одновременно с сожалением и облегчением. — Колька-то был прав».
Однако для очистки совести он все же решил дочитать дело до конца, благо добрался уже до середины. Больше всего его интересовал протокол допроса Игоря Зотова. Однако пока в деле снова шли какие-то справки — из больницы об изъятии медицинской карты Багдасарова, из Института Склифосовского о том, что «операция прошла нормально, однако состояние больного по-прежнему тяжелое и ни о каких допросах и посещениях его вашими сотрудниками не может быть и речи».
Ясно было, что следователь-брюнетка набирает как можно больше процессуально-оправдательного бумажного хлама для того, чтобы клянчить у прокуратуры согласие на приостановление дела по истечении срока. Между справками Никите попался один весьма любопытный документ — факс из бюро судебно-медицинских экспертиз от патологоанатома Севастьяновой: «Медицинскую карту потерпевшего Багдасарова и прочие документы ваш курьер привез, обязательно свяжусь с его лечащим врачом и по возможности постараюсь выяснить, в каком состоянии он сейчас находится у них, и дать ответ на интересующие вас вопросы».