Ключ разумения
Шрифт:
К его удивлению, Гортан хоть и краснел, но молчал. Так сильна была власть Феи над ним!
– Ну, хорошо. – Ангор стал почти спокоен. – Сейчас ты насочиняешь НЕМЫСЛИМОЕ число воинов, это ж быстро; мы перенесёмся ко дворцу, ты сядешь на белую лошадь, чтобы бойцы тебя видели, и немножко повдохновляешь их, а потом – отчаливай, если тебе нас не жалко.
– Но когда зов будет нестерпим, я исчезну сразу, – честно предупредил Гортан.
– Конечно, конечно, но сперва настругай мне бойцов, чтобы весь парк заполнили, чтобы на дубах висели! – Вдруг он хлопнул себя в лоб. – Слушай, а зачем им дворец-то штурмовать, пусть сразу внутри окажутся.
– Это красиво: штурм
– Во-первых светает, – за окном становилось светло, – и вообще, раз ты нас оставляешь на произвол жестокого врага, давай не качай права. Сделай, чтобы во дворце было их, как тараканов, изо всех щелей чтоб повылазили…
…И всё было кончено в два счёта! Небольшие человечки в странных головных уборах, и все усатые, которые благодаря Гаспару все поисчезали, вдруг появились снова в невероятных количествах, и везде, везде! Они возникали прямо из воздуха – воздухали, как шутили потом – в самых неожиданных местах, и много, много рыцарей перебили призрачные человечки и во дворце и вокруг. И перебили бы всех, если б главарь их банды, сидящий, как изваяние, на белой лошади с наставленной на дворец саблей в вытянутой ручке, не исчез неожиданно. И тут же, а может, на миг раньше, исчезли и безжалостные человечки. И всё было кончено в два счёта. Шерше ля фам, то есть ля фей! Что в переводе означает: «я бы влюблённым ни одного серьёзного дела не доверил!»
…Гортан исчез, оставив Ангора (которого сам же перенёс ко дворцу) на произвол врагу, в чём совсем недавно укорял его самого! И едва он исчез, Раздватрис стремительно побежал по аллее к выходу из парка. Он не надеялся убежать – среди полуоблетевших деревьев всё насквозь просматривалось, – он надеялся, что чем быстрее будет бег, тем ярче всплеснёт, как крупная рыба хвостом, спасительная мысль. И она не замедлила. Он резко остановился и пошёл вальяжной походкой обратно ко дворцу, самодовольно улыбаясь своей наглости и неистребимому таланту. Откуда-то из-за кустов вышли чёрные гвардейцы во главе с Неулыбом. Ангор всё же тронул свой поясной ремень: ружа, как он и думал, не оказалось. На поясе должно было висеть ружо, не то, настоящее, из которого убили Младшого – то осталось в Золотой долине. Это должно было быть призрачное ружо, которое, как и всему войску, сочинил Гортан – естественно, оно вместе с ним и исчезло. Вышедший из кустов Неулыб улыбался, открывая полугнилые зубы.
– Рад, рад… Рад буду собственноручно казнить тебя. Гнильётина заждалась! Кровь моего отца, так сказать, вопиёт… – он зловеще осклабился. Раздватрис улыбнулся в ответ открытой улыбкой праведника, и вдруг посмотрел на Неулыба своим знаменитым «палаческим» взглядом – и сердце Неприметного шарахнулось вниз и застучало где-то в пятке, так что даже нога задёргалась, а на шее опять возникло ощущение намыленной верёвки. Всем ведь известно, что под воздействием такого же взгляда кнопка гнильётины САМА вжалась в панель, вследствие чего нож и откромсал голову несчастного ушастого отца. (В народе бытовала такая версия!)
– Взять его! – завизжал Неулыб, и отскочил на всякий случай на пару метров назад.
Ангор ударом кулака сшиб первого гвардейца и ногою отпихнул второго, третий навёл на него пистоль.
– Сам пойду! – закричал Ангор так, что на них с интересом уставились подбиравшие своих раненых и убитых рыцари.
– Я сам! Я хочу сделать очень выгодное предложение Главному! – орал Раздватрис на весь парк, в надежде на понимание и защиту Cередневековых санитаров, и тыкал рукою в сторону дворца. – И если вы меня убьёте, – добавил он Неулыбу и гвардейцам, –
Гвардейцы посмотрели на Неулыба. Тот опять почувствовал верёвку на шее.
– Ну пошли, – сказал он, крутанув головой. И они пошли. Вернее, побежали, поскольку Ангор вырвался вперёд, как бы спеша поделиться с Рыцарским Начальством чем-то важным, караул с Неулыбом трусил за ним. Получалось, что это Ангор ведёт их, что тревожило Неулыба. «Этот человек способен на всё», – думал он и снова крутил шеей, как бы выдирая её из незримой петли.
Главный рыцарь, магистр какой-то степени ордена Ключеносцев, если перевести на девакский, назывался просто Мочал. Рост имел средний, волосы и усы пышно-пшеничные, глаза серые – лучистые, с добрыми морщинками вокруг. По-девакски почти всё понимал, но говорил крайне редко даже и на родном языке, всё больше смеялся. Любимая фраза из нехитрого лексикона была: «Я-я, о, ля-ля!», что в переводе: «Да, да – это замечательно, великолепно, здорово!»
Не дав открыть рот Ангору, Неулыб разъяснил Мочалу, что это за фрукт: палач и танцор.
– Палач и тут же танцор? – перебил удивлённо Мочал. – А впрочем, я и сам в юности танцевал, а голову отрежу не задумываясь.
– …убийца моего отца, – продолжил Неулыб.
– Я-я? О, ля-ля! (Да? Потрясающе!) Так мы его самого убьём! – засмеялся своему остроумию Главрыцарь. – А чего ты его ко мне привёл?
– Я пришёл сам. С детства мечтал эмигрировать в середние века. Вот и язык выучил. – На чистом середневековом языке сказал Ангор, который за пять лет проживания в Золотой долине действительно выучил несколько середневековых диалектов. На всякий пожарный.
– О, ля-ля, я-я! (Это удивительно!) Но нужен ли нам танцующий палач? – засмеялся Мочал.
– Я, скорее, режущий танцор, – засмеялся и Раздватрис. – Шутки в сторону. Главный мой дар Вы наблюдали: исчезающее войско – моих мозгов дело. – Он постучал себя по голове.
– Эти призраки – ваши? И что? И что? – заинтересовался Мочал.
– Предлагаю свои услуги по производству воинов, а также бесплатной рабочей силы в неограниченных количествах. Безо всяких затрат с вашей стороны: исключительно силою моей мысли. Удобно: нужны – появились, не нужны – исчезли. Воины и рабочие, рабы. Нам рабов уже нельзя, а вам-то ещё можно! – прибавил он интимно. – В какой пожелаете численности. Надеюсь, вы понимаете, что с такими возможностями весь мир у ваших ног?
– О, я-я, ля-ля! – магистр кивнул головой и стал очень серьёзен.
– Господин магистр, – встрял наконец Неулыб. – Неужели вы верите всему этому бреду?
– А почему нет? – горячо воскликнул Мочал. – Если у меня будут тысячи, миллионы воинов, я пошлю их во все концы света, и мы, наконец, найдём Великую шкатулку. Ведь у Вас, господин Неулыб, я так понимаю, её нет! – добавил он строго. – А рабы в любом количестве! И, надеюсь, рабыни, да? Это же… И… как же не верить? Вы же сами видели их!
– Да. Но первое: что-то до сего дня танцмейстер Раздватрис не был замечен в производстве призраков. Уж не присвоил ли он себе чужие способности? А именно способности того, кто сидел на белой лошади?
– А? Что на это скажете? – вопросил Мочал Ангора.
– Скажу, что сидящий на лошади исчез, как и всё войско. А разве может призрак производить призраков?
– Тогда второе, – заорал Неулыб. – Если ты такой умный, если умнее всех, и предлагаешь нам такой чудесный товар, то… где они? Почему они исчезли? Мазь доктора Гаспара победила твоих воинов! Они исчезли и не появляются больше! Тогда зачем они нам, если они такие дохляки!