Ключ в двери
Шрифт:
– И что: никак нельзя достроить?
– Не-а… мне строители рассказывали – проще все снести и строить заново что-нибудь более подходящее… там будто бы так: если лет пять такое чудо простоит без отопления – то все, уже небезопасно, все проржавело и может рухнуть в любой момент… а может и не рухнуть – никто не знает заранее… да и кому сейчас нужна гостиница по советскому проекту восьмидесятых годов?
Вскинув брови, Ксения кивает одобрительно.
– Понятно все с этим…
Затем вдруг оборачивается ко мне и теперь глядит прямо в глаза, чуть склонив голову набок:
– Так ты о чем хотел
– Спасти?..
– Ну ты же сам тогда сказал это слово… «спасти»… «надо встретиться, чтоб ты меня спасла»… вот встретились… начинаю спасать… скажи только, от чего…
Славная, спокойная, взрослая женщина. Как же мне тебя не хватало последние месяцы!
– Видишь ли… (Я правда, не понимаю, с чего начать.) Со мной что-то такое… неладное… В общем, знаешь, что – пожалуйста, протяни ко мне руку… вот, так… а теперь потрогай сюда… да, прямо в куртку… сильнее… ага…
– И что?
– Ну вот что там, а? Как тебе кажется?
– Как – что?.. Там – ты… грудная клетка… не знаю…
– Отлично!
– Что отлично?
– То, что я есть и занимаю объем.
– Да. И немалый. А, что были сомнения?
– Ну, да. Такое чувство… словно бы меня уже и нет… как бы умер… и только дух, освобожденный от телесных пут, с усталым любопытством глядит на все и даже ходит порой на работу…
– А! Ясно! Это «потеря себя» называется, милый дружок. Обыкновенная вещь, чего там. Со всяким случается, не тушуйся… считай, нормально для твоего возраста…
– Да я ж и не претендую… Просто, это… как бы сказать…
– …паршиво, да?
– Угу. Паршиво. Но уже стало лучше: раз ты говоришь, что я не привидение… уже начала спасать…
– Вот и прекрасно. Рассказывай теперь, что стряслось…
................
И я стал рассказывать, как мог: про Карину со всеми ее закидонами, про осточертевшую работу, которая раз от разу повторяет одно и то же, многократно виденное уже и во всех смыслах пережитое; повторяет, заставляя чувствовать себя собачкой Павлова в лучшем случае, но чаще – автоматом по продаже чего-то наподобие железнодорожных билетов. Про личный круг общения, который как бы есть, но как бы и отсутствует в то же самое время – и уж точно не шелохнется ни на сантиметр, коли я вдруг склею ласты или отбуду на Марс. Про Галку, которую я не понимаю с каждым днем все больше и больше. Про мое неумение, коли на то пошло, воспользовавшись сложившимся одиночеством, выстроить, наконец, свой быт так, как хочется именно мне… про женщину, которую любил когда-то давным-давно и с которой расстались тогда же по обоюдной глупости, и чей домашний адрес вдруг нашелся в американском директории White Pages, куда заглянул, движимый каким-то диковинным, необъяснимым любопытством… и как глядел потом полчаса на этот адрес, словно баран на вошь – даже не пытаясь ничего вообразить, но лишь сдерживая внутренние слезы…
Я все рассказывал и рассказывал, пока мы медленно шли вдоль этой дурацкой Карповки так, словно бы сама вода не отпускала нас, волшебным способом вовлекая в собственное неспешное движение. И лишь упершись лбами в ограничивающий набережную бетонный забор ровно
Кажется, к этому времени запал мой изрядно поостыл – а вместе с ним остыло и желание месить эту апрельскую слякоть. Короче, захотелось забуриться куда-то, где тепло и кормят – при том, что моя спутница, похоже, вполне разделяла подобные устремления. В общем, решили – сделали. Зашли в ресторанчик на Ординарной, практически на углу с Большим, сели у окна, и принялись, в ожидании официанта, медитировать, наблюдая за броуновским движением питомцев близлежащего детского садика, уже выведенных на свежий воздух ради вечерней раздачи родителям.
Как ты, съешь чего-нибудь? А? Ну, так, разве что салатик какой-то. У них тут есть салатики? Я думаю да, конечно, есть салатики, ну а серьезнее если что? Нет, не хочу. Почему? Ну не хочу. А зря, тут вкусно. Я знаю, что вкусно, но не хочу просто. А ты? Ну тогда и я тоже салатик. Из солидарности. А выпить? Да. Что – да? Да, выпить. Да. Я понимаю, что да – но что именно да? Ну все равно, как ты, ну, может, вина какого-нибудь. Хорошо. Какого тебе вина? А тебе? Мне – никакого, я за рулем. Ну, хорошо, тогда мне – розового, тут есть розовое? Да, вот, гляди, написано Rose d’Angou 2010 года… Это хорошо? Думаю, да, нормально. Ну закажи мне бокал.
Потом халдей принес нам эти большущие тарелки с «цезарем» и бокал – Ксении. Завороженный, я смотрел, как она пробует вино: так взрослые женщины целуют впервые нового мужчину – с жадностью, но, вместе с тем, опасливо, очень серьезно.
– Нравится?
– Ну, так. Ничего. Нравится, да. Сладенькое такое…
– Должны быть цветочные тона.
– Где именно?
– Везде. Во вкусе и аромате… Ты покрути его в бокале вот так и потом нос туда сунь.
Я показываю кулаком, как крутят вино в бокале.
– Вот так?
– Примерно, да. Теперь нос туда опускай. Еще, еще, не стесняйся. Да, глубже.
Ксения послушно погружает нос в бокал, старательно дышит там некоторое время, затем выныривает и несколько недоуменно ставит бокал на стол.
– И что теперь?
– Ничего. Ощутила цветочные нотки?
– Не знаю. Кажется. Еще малину напомнило.
Ксения пожимает плечами.
– А так надо вот каждый раз обсуждать?
Теперь пожимаю плечами я.
– Ну так… чем не тема… надо же о чем-то разговаривать за столом…
Вознаградив меня улыбкой, Ксения принимается ковырять салат.
– Нет, вполне вкусно, чего там. Спасибо тебе… хорошее место…
– Может, все-таки… заказать еще чего-нибудь? Более основательного?
– Нет, не надо. Не надо, правда. Мне достаточно. Я днем вообще мало ем.
Какое-то время клюем молча салаты, каждый – свой.
– Послушай… – я подымаю голову, и, проглотив куриный кусочек, вытираю губы салфеткой, – Послушай… ну вот я тебе пел, пел, значит… про то как все у меня… вверх ногами… А давай теперь наоборот, ты вот мне расскажи… про тебя… то есть, вот, как правильно все должно быть, на самом деле, и чинно… иначе, чем у меня… короче.. как надо жить, чтоб стать счастливым…