Книга царей
Шрифт:
– Мы в святая святых! – Произнесла заместитель директора, остановившись перед дверью с надписью «Реставрационная».
Реставрационная выглядела огромной. Благодаря расставленным вдоль стен картинам, которых было столько, что у полковника начало рябить в глазах, комната была похожа на демонстрационный зал.
Зал был разбит на четыре зоны, центром каждой из которых являлся рабочий стол. Столы были оснащены огромными, похожими на маленькие луны, лупами, микроскопами и целой кучей инструментов.
Дойдя до четвертой зоны, заместитель директора подошла к склонившемуся над микроскопом человеку. Похлопав того по плечу, глянула на Мостового.
– Тот самый человек, который знает о «Книге Царей» все.
Хозяин зоны, сняв наушники, сполз со стула.
– Человек из МУРа, – произнесла заместитель директора, показав глазами на гостя. – Интересуется «Книгой Царей».
Реставратору, на первый взгляд, нельзя было дать и тридцати. Отложив в сторону скальпель, тот вытер руки об заткнутое за ремень полотенце.
– Интересно, чем «Книга Царей» могла заинтересовать уголовный розыск?
– Для начала хотелось бы познакомиться, – протягивая руку, ушел от ответа полковник. – Мостовой Федор Николаевич.
– Евтушенко Дмитрий, – произнес реставратор. – В родственных отношениях с поэтом Евтушенко не состою, лично не знаком. Мало того, никогда не видел.
– Хорошо, что не состоите.
Оценивая легкость, с которой Евтушенко вступил в общение, Мостовой улыбнувшись, добавил:
– Родственные отношения со знаменитостями обязывают. Другое дело, когда человек сам по себе.
Обмен улыбками означал – понимание найдено, можно переходить от разговоров к делу.
Мостовой поступил бы именно так, если бы не заместитель директора. Стоя по правую руку, та напоминала сторожевого пса, не желающего оставлять гостя наедине с подчиненным.
– Огромное вам спасибо! – Изобразил удовлетворение Мостовой. – А сейчас мне бы хотелось побеседовать с господином Евтушенко наедине.
– Конечно, конечно! – Всполошилась заместитель директора. – У нас есть комната психологической разгрузки. Думаю, там вам будет удобнее.
Комната психологической разгрузки представляла собой полуказенное, полудомашнее помещение с телевизором, диваном, двумя креслами, а также всем необходимым для распития чая.
Войдя, Евтушенко на правах хозяина предложил Мостовому занять место на диване.
– Чай, кофе?
– Чай.
Все-то время, пока Евтушенко готовил чай, Мостовой делал вид, что осматривает помещение, но на самом деле наблюдал за действиями реставратора. Неторопливые, скорее рассудительные, чем заученные подсознанием, движения делали того старше, отчего Евтушенко уже не казался таким молодым,
– Сколько тебе
– Ничего, – улыбнулся Дмитрий. – Я сам хотел предложить.
– Почему не предложил?
– Категории разные, вы – полковник, я – реставратор.
– Не прибедняйся, – сделав глоток, Мостовой оценил вкус чая и не стал возвращать чашку на стол. – Работа реставратора не менее почетна, чем работа следователя. Вашего брата по стране сколько? Раз-два и обчелся. Нас же – как собак нерезаных.
– А резаных? – Перефразировал слова гостя Евтушенко.
– Резаных хватает, – сделав еще глоток, Мостовой поставил чашку на колено. – Ты не ответил на вопрос.
– По поводу лет? Тридцать три, возраст Христа.
– Я так и думал.
– А что, возраст имеет значение?
– Нет. Мне казалось, что реставратор – увенчанный сединой человек.
– Так оно и есть, – сраженный проницательностью гостя, произнес Дмитрий. – В Третьяковке я самый молодой. Остальным за пятьдесят.
– И что же подтолкнуло выбрать столь нестандартную для молодежи профессию?
– Нестандартность и подтолкнула. Не хотел быть как все. Мечтал стать художником. Не получилось. И потом, я ведь реставратор в третьем поколении. Дед, мать, отец – все люди искусства. Бабушка – искусствовед от бога.
– И что же в ней особенного?
– В ком, в бабушке?
– В книге, – оценив шутку, хохотнул Мостовой.
– Скажите конкретно, что интересует. Я отвечу.
– Все, о чем не рассказывают посетителям галереи.
– Если по поводу того, крали книгу или не крали, могу сказать сразу: такого не помним ни бабушка, ни я.
– В таком случае ставлю вопрос по-другому: «Книга Царей» меня интересует как источник информации. Что в ней написано? О чем? Есть ли зашифрованные данные? Если есть, то был ли подобран шифр?
От удивления у Евтушенко глаза сделались квадратными.
– Какой шифр?! «Книга» была создана в шестнадцатом веке. Тогда грамоте был обучен один из ста человек. Встречались случаи, когда ради сокрытия, написанного люди меняли местами буквы, иногда даже слова, но чтобы кодировать – это уж слишком.
– Ладно, – вынужден был признаться в некомпетентности Мостовой. – Попробуем перефразировать вопрос: была ли «Книга» покрыта ореолом таинственности? Если да, в какой период и что тому предшествовало?
– Не было никакой таинственности. «Книга» была разрознена, находилась в хранилищах Москвы и Петербурга. Пришло время перемен, нашлись люди, которые захотели собрать все тома вместе. Фирма «Актеон». Если бы вы знали, сколько стоило сил выпустить книгу в современном издании.
– Тем не менее.