Книга на третье
Шрифт:
— Я хочу отдать это яблоко Вам, — Парис галантно поклонился Афродите. — Потому что, если Елена Прекрасная действительно прекрасна хотя бы вполовину как вот Вы, мадам, — он кивнул Гере, — то это осчастливило бы меня не менее, чем Ваш, мадемуазель, поцелуй, — с этими словами он повернулся к Афине и покрылся румянцем смущения.
Богини озадаченно переглянулись.
— Выкрутился… — с досадой обронила Гера.
— Конечно,
И бедная наивная Русалочка отдала свой голос за Морскую Колдунью. А та, конечно, никаких предвыборных обещаний и не думала выполнять.
— Что Вы думаете об этой трости, Ватсон?
— Холмс! Но как Вы узнали, что я рассматриваю трость?
— Элементарно, Ватсон. Видите ли, у человека на ушах есть такие специальные точки, которые улавливают тепло тела…
— Он видит ваше отражение в кофейнике, — вмешалась миссис Хадсон.
— Миссис Хадсон! — воскликнул Холмс. — Но как Вы догадались, что я смотрю на кофейник?!
— Элементарно, Холмс. Видите ли, у человека на ушах есть такие специальные точки…
— Дело в том, Ватсон, что этот джентльмен — мой родной брат Майкрофт Холмс, ха-ха!
— А я и не знал, что у Вас есть брат, — удивился Ватсон.
— Я тоже не знал, — пожал плечами Холмс. — Я это вычислил.
Захватчики! Дорогие вы наши! Заходите, добро пожаловать в наш город! Ворота открыты, вы же так долго в них ломились. Это мы, невежи, забыли законы гостеприимства. Заходите, чувствуйте себя как дома.
Правда, угостить вас нечем, всех собак мы уже съели. Крысы вот есть, штуки четыре — но это детям. Тем, что еще остались. Зато воды много, пейте сколько хотите. Правда, все колодцы отравлены, но если два раза прокипятить и дать отстояться, то пить можно. Почти наверняка не помрешь. А живот — ну что живот… поболит и перестанет.
Конечно, для туризма сейчас не самый лучший сезон. Ну, что вам показать?.. Памятники архитектуры разрушены, статуи перелиты на ядра. Из старых зданий всего два-три и сохранилось. Вон то, и еще это, и одно почти целое на другой стороне города. В нём у нас расположен холерный барак… кстати, у нас сейчас холера. Мы не хотели, так уж получилось. Зато кладбище почти не пострадало, даже разрослось. Хотите посмотреть на старые могилы? А на новые? У нас их много, спасибо.
Извините, что мы не смогли усыпать мостовую цветами перед вашим приходам. У нас и мостовой-то уже нету, все камни давно использованы… То есть как, куда? А разве вы их не получили? Нам ведь для вас, дорогие вы
Заходите в любой дом, будьте гостями. Да, это всё наше имущество. Небогато живем, вы правы. Ну да война — дело хлопотное, больших денег стоит. Потратили всё, подчистую. Еще до вашего прихода. Всё равно не хватило… а то бы мы сами к вам в гости пришли. Как вот вы к нам.
Захватчики, родненькие! Да вы что, обиделись? Куда же вы?.. Даже водички не попили…
— Опять ты водишь? А я когда же?
— Ничего, я в последний разочек. А потом — твоя очередь.
Моисей ободряюще улыбнулся Исусу Навину. Заканчивался 39 год блужданий по пустыне.
Когда она уколола палец, ей было всего-то 16 лет.
Сон — это отражение наших переживаний; за первые 32 года своего сна принцесса успела пересмотреть все сны по два-три раза, и ей изрядно наскучило. Поэтому она начала ходить во сне. И спать с открытыми глазами. И еще разговаривать. Так бывает, лунатизм называется. За сто лет и не такому научишься.
И вот бродит принцесса по дворцу, а вокруг с таким же отрешенным выражением лица гуляют слуги и автоматически выполняют свои обязанности — стражники бдят (что значит военная дисциплина!), музыканты наигрывают что-то психоделическое, повара, которые жить не могут без любимой работы, готовят еду, не приходя в сознание и т. д. Садовники аккуратно подстригают разросшийся шиповник и травят гусениц. Всё как раньше. Даже крестьяне по-прежнему возят из деревень телеги с продуктами.
Потому что никто и не заметил, что королевство заколдовали. Сила привычки оказалась слишком сильна.
И живет теперь это сонное царство — вроде что-то там шевелится, бродит, разговаривает — но как-то во сне, отрешенно и бездумно. А прекрасные принцы проезжают мимо, или даже заезжают в гости — и не догадываются снять заклятие. Внешне-то всё в полном ажуре…
— Смилуйся, государыня Рыбка! Старуха-то! Хочет быть Владычицей Морскою!
— Ну наконец-то! — прошептала Рыбка. — Свободна! Тысячу лет я этого ждала!
Всплеснула плавниками — и обернулась девицей-красавицей.
— Ну вот, — сказала она, выходя из воды, — теперь пусть твоя старуха вместо меня морем владеет.
Старик стоит у Синего моря, протягивает руки навстречу волнам и кричит:
— Рыбка! Рыбка моя золотая, вернись!
Не возвращается.
— Рыбка! Я был дурак. А старуха моя — сволочь! Хотела стать дворянкой — получила дворянство. Да что там — царицей стала! И что? Теперь я при ней вроде принца-консорта.
Старик хохотнул.