Книга о Боге

Сэридзава Кодзиро

Я хотел навестить ее, но так и не смог, и только получив телеграмму, извещавшую о ее смерти, сумел, несмотря на транспортные трудности, которые испытывала в то время страна, добраться до ее родного дома, который находился 8 на улице Такаги города Мики префектуры Хёго. Я приехал утром в день похорон и увидел толпы людей — среди них были не только местные жители, многие приехали из Токио и других городов, все, кому она помогала, захотели проститься с ней. Некоторых я знал в лицо. Я хотел было подойти к гробу для последнего прощания, но один из ее близких остановил меня и тихонько прошептал мне на ухо, попросив, чтобы я больше никому этого не говорил:

— Мы надеялись, что Матушка после смерти воскреснет,

ведь она — воплощение госпожи Родительницы, но, увы, чуда не произошло… Да еще эта жара… Тление так исказило ее черты, что лучше не смотреть.

Многие из моих знакомых тоже ждали чуда и теперь недовольно перешептывались. Особенно же их разочаровало то, что похоронные обряды были проведены жителями города в соответствии с местными правилами, то есть по буддийскому канону со всей мыслимой пышностью, а они надеялись, что ее будут хоронить по божественному канону, более подобающему госпоже Родительнице.

Однако я тогда подумал, что глупо было ожидать какого-то чуда. Матушка на протяжении долгих лет исполняла многотрудную роль посредницы между Богом и людьми, совершенно естественно, что, достигнув восьмидесяти пяти лет, она упокоилась с миром. Разумеется, я никогда не забуду эту женщину, общение с ней было для меня чудесным даром судьбы, но при жизни Матушка сама была против всяких учений, она просто помогала тем, кто нуждался в ее помощи, говоря при этом: единственное, что нужно, — всем сердцем принимать любовь Бога. Поэтому я посчитал, что уход Матушки поставил точку на наших с ней отношениях, и, как только кончились погребальные обряды, вернулся в Токио…

И впоследствии никогда не навещал ее могилу, хотя иногда вспоминал о ней.

Через два дня после того, как я оправил Морису письмо, под вечер ко мне за очередной кассетой зашла Томоко, которая в тот день была в городе. Ее удивило, сказала она, что на прослушанной ею кассете живосущая Родительница как раз рассказывала о Матушке из Харимы (Кунико Идэ). Оказывается, душа дочери Мики Накаяма, которую звали О-Хару и которая была замужем за Содзиро Кадзимото, кузнецом из деревни Итиномото, после смерти переселилась в Кунико Идэ, и та тоже вышла замуж за кузнеца, жившего в городе Мики провинции Харима. Только, в отличие от Содзиро, обладавшего тяжелым нравом, муж Кунико Идэ оказался человеком весьма добродушным. Бог-Родитель, выполняя свое обещание явиться в мир в год празднования тридцатилетия учения Тэнри, направил в Тэнри Кунико Идэ, которая должна была сменить Мики и взять на себя роль посредницы между ним и людьми, но, к сожалению, руководители Тэнри, чьи души были омрачены гордыней, изгнали Кунико Идэ из Храма Вероучительницы, да и потом долго еще преследовали ее…

Тут и я вспомнил, что такая кассета действительно была. Когда я писал «Вероучительницу», мне стало известно о печальной судьбе, постигшей О-Хару. С мужем Кунико Идэ я тоже встречался и знал, какой это добродушный человек. От живо-сущей Мики я узнал о том, сколько мучений выпало на долю Кунико Идэ, после того как на нее снизошел Бог. Я хотел рассказать об этом дочери, но она перевела разговор на другое: в ту ночь, когда Матушка из Харимы в последний раз приезжала к нам, она случайно подслушала ее разговор с матерью. Детская незамутненная память сохранила весь этот разговор до последнего слова. Матушка говорила тогда, что негоже огорчаться из-за того, что все четверо наших детей — девочки и нет ни одного мальчика, во всех подробностях она предрекла будущее каждой дочери и сказала в заключение, что мы должны быть благодарны Богу-Родителю за то, что он столь милостив к нам. И еще дочь добавила:

— Теперь, через сорок лет, ясно, что у всех нас судьба сложилась именно так, как она предрекла тогда. Как странно, правда? Ведь когда мама

попала в больницу, она все время твердила: вот если бы Матушка была жива, никакой больницы не понадобилось бы, она легко бы меня вылечила… Я все время думаю — как бы мама радовалась, появись нынешняя госпожа Родительница четырьмя годами раньше…

Вскоре после того, как Томоко отправилась домой, из консерватории — немного раньше обычного — вернулась Фумико. Женщина, помогающая нам по хозяйству, еще не ушла, и дочь сразу же уселась за пишущую машинку. И когда вечером я спустился в столовую, она гордо протянула мне две отпечатанные страницы.

— Запись от двадцать четвертого декабря одна из самых коротких, мне удалось справиться с ней еще до ужина, — сказала она и добавила: — Знаешь, Родительница действительно говорила, что ты должен написать вторую и третью книгу.

Пораженный, я прямо за ужином пробежал глазами отпечатанный текст. Содержание его было не таким мудреным, как обычно, к тому же читать четкий шрифт не составляло труда, так что я все хорошо понял. Прочитав, что нынешняя работа должна быть закончена к 18 февраля, я вздохнул с облегчением, но дальше речь шла о второй и третьей книгах, которые «должны стать средоточием твоей жизни, в них должен запечатлеться весь тобою пройденный путь. Именно таким образом ты докажешь Богу-Родителю свою сыновнюю преданность, и если другому человеку понадобится лет девять, чтобы написать их, у тебя уйдет на это всего три года. Да, с помощью Бога ты сумеешь написать их за три года».

24 декабря я как раз был поглощен работой над первой книгой, меня не покидала уверенность, что она близка к завершению, должно быть, я слушал госпожу Родительницу вполуха, во всяком случае эти ее слова стерлись в памяти. Дочь тоже ничего не помнила, хотя в то время у нее были каникулы и она наверняка слушала Родительницу вместе со мной. Странно, что меня не испугал столь ответственный заказ на вторую и третью книгу, я и не подумал отказаться, более того — не задал ни единого вопроса… «Да, — с горечью подумал я, — госпожа Родительница имеет полное право упрекать меня, я действительно тут же забываю все, что не по мне…»

Когда на следующий день к вечеру пришла госпожа Родительница, я провел ее в обычную комнату.

Я хотел сразу же сообщить ей о том, что вчера прочел текст нашего разговора от 24 декабря, но госпожа Родительница весело заговорила:

— С 1838 года прошло без малого сто пятьдесят лет. Я часто перебираю в памяти все, что произошло за это время… Право же, вы, люди, — странные существа. Когда вам открывают истину в первый раз, вы не понимаете ничего, на второй раз тоже не понимаете, на третий понемногу начинаете разуметь что к чему, на четвертый задумываетесь: «Ну-у…» на пятый говорите: «А что, может, и в самом деле…» Видно, так уж вы устроены…

Затем, подробно, шаг за шагом, проследив все изменения, происшедшие в жизни людей за эти сто пятьдесят лет, напомнив, какого материального благополучия достигло за это время человечество, каких успехов добилась медицина, насколько легче стало людям жить, госпожа Родительница посетовала, что люди при этом не испытывают никакой благодарности за дарованную им счастливую жизнь, наоборот, они утратили прежнюю душевную чистоту, погрязли в алчности и гордыне, дух соперничества раздирает их сердца, они превратились в существа, низшие даже по сравнению с животными. Потом она говорила о милосердной любви Бога-Родителя, о том, как скорбит он об оскудении человеческой души и, ведомый желанием спасти возлюбленных чад своих, готовится приступить к Великой Уборке Мира. В заключение она подробно объяснила, как должен вести себя при этом каждый человек, как должны измениться его помышления, что ему следует делать, дабы исцелить свою душу…