Книга привидений
Шрифт:
Прикончив цыпленка и ветчину, выпив виски, мы снова уселись на борта лодки vis-a-vis. Было важно, чтобы она находилась в равновесии.
Теперь майор Донелли пришел в более коммуникативное расположение духа.
– Должен признаться, - сказал он, - что вы наиболее эрудированный и приятный в общении человек из всех, с кем мне приходилось встречаться в Колчестере и Челмсфорде.
Я бы не стал записывать это его замечание, если бы оно не послужило началом истории.
Я ответил, - должен признаться, что я покраснел, - но воздействие бордо привело к тому, что лицо стало скорее бордовым. Так вот, я ответил:
– Вы мне льстите.
– Ничуть. Я всегда говорю
– Не понимаю, что вы имеете в виду?
– спросил я.
– А разве вы не знаете, - сказал он, - что каждый из нас когда-нибудь получит крылья? Мы превратимся в ангелов! Как вы думаете, откуда они появляются? Они не появляются из ничего. Ex nihilo nihil fit. Надеюсь, вы не думаете, что они являются продуктом потребления курицы и ветчины?
– Ни тем более виски, - добавил я.
– Ни в коем случае, - заверил он.
– Они появляются в некотором смысле из личинок.
– Личинки бывают разные, - отозвался я.
– Я имею в виду гусениц. Это существо всю свою короткую жизнь только и делает, что ест, ест, ест. Взгляните на капустные листья, - они все в дырках, оставленных этими существами; и я вам сейчас скажу, какую цель преследуют гусеницы. Они окукливаются, в течение зимы происходит трансформация, и вот - весной кокон разрушается и из него появляется прекрасная бабочка. Ее разноцветные крылья на втором этапе существования есть переработанные листья капусты, которую она поглотила, будучи личинкой.
– Совершенно с вами согласен. Но какое отношение это имеет ко мне?
– Мы тоже в некотором роде личинки. Предположим на минуту, что те прекрасные разноцветные крылья, которым суждено у нас появиться, являются продуктом переработки того, что мы едим - ветчины и курицы, почек, говядины и тому подобное. Так ли это, сэр? Конечно же, нет. Они состоят из знаний, которые мы получаем на протяжении всей своей жизни, точнее, ее первого этапа, и чем больше этих знаний, тем прекраснее крылья.
– Но откуда вам это известно?
– Если хотите, я вам расскажу, - ответил он.
– Однажды со мной произошел удивительный случай. Это довольно длинная история, но поскольку у нас есть порядка пяти с половиной часов до начала прилива, который, я надеюсь, высвободит нас из плена, я могу вам о нем рассказать, тем более что это добавит большего разнообразия в цветовую гамму ваших крыльев, когда они у вас появятся. Угодно ли вам выслушать мою историю?
– Больше всего на свете.
– Но перед тем, как рассказать ее, нужно небольшое вступление, - продолжал он.
– Если его опустить, боюсь, вы не сможете понять ее.
– В таком случае, я жажду его услышать, особенно если оно будет поучительно.
– В высшей степени поучительно, - заверил он.
– Но прежде чем начать, передайте мне бутылку виски, если в ней еще хоть что-нибудь осталось.
– Увы, она пуста, - ответил я.
– Ну, пустая бутылка мне вряд ли поможет. Так вот. Когда я служил в Индии, мне случилось переезжать из одного места в другое, и по дороге разбить палатку. Есть у меня один слуга, который мне дорог. Я позабыл его настоящее имя, но это и не имеет никакого значения. Я всегда звал его Алек. Прелюбопытный человек, которого побаивались все остальные слуги. Они полагали, что он видит призраков и находится с ними в приятельских отношениях. Он был честен, насколько могут быть честны аборигены. То есть, он никому не позволил бы украсть у меня малейшей вещицы, но при случае делал это со спокойной совестью сам. Я привык к тому, что у меня иногда исчезали ничего не значащие
– воскликнул он.
– Это наверняка сделал Абдулхамид, кровожадный мерзавец!"
– Прошу прощения, - прервал я.
– Он что, имел в виду нынешнего турецкого султана?
– Вовсе нет; просто их одинаково зовут.
– Еще раз извините, - сказал я.
– Просто когда вы добавили "кровожадный мерзавец", я подумал, что речь идет именно о нем.
– Нет-нет. Это другой. Если хотите, я буду звать его просто Абдулом. Однако разрешите мне продолжить.
– Еще один вопрос, - попросил я.
– Но ведь Абдулхамид - это не индийское имя?
– А я этого и не утверждаю, - несколько нервно ответил майор.
– Но, вне всякого сомнения, он был мусульманином.
– Однако это имя скорее турецкое или арабское.
– Ничего не могу сказать, я не был при его крещении и уж тем более его восприемником от купели. Я просто повторяю то, что сказал мне Алек. Но если вы будете придираться к словам, мне ничего не останется, как замолчать.
– Не обижайтесь, - сказал я.
– Но мне все-таки хотелось бы убедиться в качестве информации, тем более что она повлияет на цвет моих крыльев, когда они появятся. Продолжайте; я буду нем, как рыба.
– Прекрасно; будем считать, что между нами заключено соглашение. Вы сохнете?
– Потихоньку, - ответил я.
– Солнце припекает, так что одна половина моего тела уже почти высохла.
– Думаю, нам следует поменяться местами, - предложил майор.
– Поскольку со мной произошло то же самое.
Двигаясь чрезвычайно осторожно, мы поменялись местами.
– А сколько сейчас времени?
– поинтересовался Донелли.
– В мои часы попала грязь, и они остановились.
– А мои, - ответил я, - находятся в кармане жилета, и я не смогу добраться до них, не испачкавшись. А поскольку бордо кончилось, и мне нечем будет отмыться, а все виски находится внутри нас...
– Ну, - сказал майор, - это не важно, у нас предостаточно времени, чтобы я закончил свою историю. Так на чем я остановился? Ах, да! На том месте, где Алек упомянул о кровожадном мерзавце Абдулхамиде, который не турецкий султан. Он также сказал, что обладает удивительным чутьем на пролитую кровь, даже если она была пролита столетия назад, и что моя палатка и моя кровать стояли там, где было совершено страшное, жестокое преступление. Этот Абдул, о котором он говорил, был ужасным преступником. Конечно, он не достиг тех высот нечестия, которых достиг его тезка, но это только потому, что у них были разные возможности. На том самом месте, где стояли палатка и кровать, этот злодей совершил страшный поступок - он убил своего отца, мать, тетю и детей. После этого он был схвачен и повешен. После того, как душа его отделилась от тела, она вошла в скорпиона или какое-нибудь другое вредоносное существо, и так следовала от одного перевоплощения к другому, пока вновь не оказалась в теле человека.