Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием

Маслов Алексей Александрович

29. «Когда хороший человек будет учить народ в течение семи лет, то с таким наро—дом можно идти на войну», — сказал Кон—фуций.

30. Философ сказал: «Посылать на вой—ну людей необученных — значит бросать их».

Сянь спросил…

1. Сянь спросил: «Что постыдно?» Фи—лософ ответил: «Думать только о жалова—нье, когда в государстве царит порядок, и думать о том же, когда в нем нет поряд—ка, — это постыдно». «Когда тщеславие, самомнение, ропот и алчность подавлены,

то можно ли это считать за гуманизм?» — снова спросил Сянь. Философ ответил: «Это можно считать за совершение труд—ного дела, но гуманизм ли это — я не знаю».

2. Философ сказал: «Ученый, думающий о спокойствии и удобствах, не заслуживает этого имени».

3. Философ сказал: «Когда в государст—ве царит порядок, то как речи, так и дейст—вия могут быть возвышенны и смелы; но ко—гда в государстве царит беззаконие, то дей—ствия могут быть возвышенны, но слова — покорны».

4. Философ сказал: «Человек, одаренный добродетелями, без сомнения, обладает да—ром слова, но обладающий даром слова не всегда бывает одарен добродетелями; чело—век гуманный, конечно, обладает храбро—стью, но храбрость не всегда соединяется с гуманностью».

5. Нань-гун-ко спросил Конфуция: «И стре—лял искусно, а Ао двигал лодку посуху, и оба они умерли неестественною смертью. Юй и Цзи лично занимались земледелием и получи—ли Вселенную». Философ не отвечал. Когда Нань-гун-ко вышел, Философ сказал: «Бла—городный муж этот человек, уважающий достоинства!»

6. Философ сказал: «Что благородный муж бывает иногда не гуманен — это случается; но чтобы низкий человек был гуман—ным — этого не бывает».

7. Философ сказал: «Любящий человек разве может не поощрять к труду того, кого он любит? Преданный разве может не вразумлять своего государя?»

8. Философ сказал: «При составлении приказов в уделе Чжэн Би-чэнь писал начер—но, Ши-шу обсуждал, заведующий посоль—ским приказом Цзы-юй исправлял, а дунлиский Цзы-чань отделывал слог».

9. Некто спросил Философа о Цзы-чане. Он отвечал: «Милосердный человек». Спро—сили его о Цзы-си. Он сказал: «А, тот-то, а, тот-то!» Спросили его о Гуань-чжуне. Он сказал: «Это тот человек, для которого у фамилии Бо был отнят город Пянь с тремя сотнями семейств; Бо, питаясь грубой пи—щей, до конца своих дней не произнес ни од—ного слова ропота против Гуань-чжуна».

10. Философ сказал: «Быть бедным и не роптать — трудно. Быть богатым и не гордиться — легко».

11. Философ сказал: «Мэн-гун-чо, сде—лавшись министром двора у Чжао и Вэй, был с избытком годен для этого поста, но не мог бы быть вельможей в Тэн и Сюэ».

12. На вопрос Цзы-лу о совершенном че—ловеке Философ отвечал: «Если взять зна—ние Цзан У-чжуна, бесстрастие Гунь-чо, мужество Чжуан-цзы, искусство Жань-цю и украсить церемониями и музыкой, то та—кого еще можно было бы признать совер—шенным». «Для современных совершенных людей, — прибавил он, — зачем непременно такая роскошь? Если ныне человек при виде корысти — думает о долге, при виде опасно—сти — готов пожертвовать жизнью, от—дает людям давно обещанное и не забывает слов, данных в жизни, то и такого можно назвать совершенным».

13. Философ спросил у Гун-мин-цзя о Гун-шу-вэнь-цзы: «Правда ли, что твой учи—тель не говорит, не смеется и не берет взя—ток?» Гун-мин-цзя отвечал: «Сказавший вам пересолил. Мой учитель говорит вовре—мя, и потому его речь не надоедает людям; смеется, когда весел, и его смех не надоеда—ет людям; берет, когда

справедливость до—пускает, и люди не тяготятся тем, что он берет. Так-то!» «Неужели это так?» — спросил Философ.

14. Философ сказал: «Цзан-у-чжун, вла—дея местом Фан, просил луского князя о на—значении ему преемника. Хотя и говорят, что он не вымогал этого у своего государя, я не верю этому!»

15. Философ сказал: «Цзиньский Вэнь-гун лукав и не прям, и циский Хуань-гун прям и не лукав».

16. Цзы-лу сказал: «Когда Хуань-гун умертвил княжича Цзю, то Шао-ху умерт—вил себя, а Гуань-чжун остался жив. Не могу ли я сказать, что он не был гумани—стом?» Философ сказал: «Что Хуань-гун соединил удельных князей не силою ору—жия — это заслуга Гуань-чжуна. Кто был так человеколюбив, как он? Кто был так че—ловеколюбив, как он?»

17. Цзы-гун сказал: «Мне кажется, что Гуань-чжун не гуманист. Когда Хуань-гун умертвил своего брата, княжича Цзю, то он не только не мог умереть вместе с ним, но еще сделался министром у убийцы его». На это Философ заметил: «Гуань-чжун, в качестве министра Хуань-гуна, поставил его во главе удельных князей, объединил и упорядочил всю Вселенную, и народ до сего времени пользуется его благодеяниями. Если бы не Гуань-чжун, мы ходили бы с распу—щенными волосами и запахивали левую полу (т. е. были бы дикарями). Разве можно тре—бовать от него щепетильности простых мужиков и баб, умерщвляющих себя в кана—вах и рвах в полной неизвестности?»

18. Чиновник правителя Гун-шу вместе с самим Вэнь-цзы, министром, управляющим делами правителя, поступили на службу к сюзеренному двору. Услышав об этом, Фи—лософ сказал: «Гун шу можно назвать „Вэнь“ (т. е. образованный)».

19. Философ отзывался о взыском князе Лине, как о человеке беспутном. Кан-цзы на это сказал: «Если он так беспутен, то поче—му он не потерял трона?» Конфуций сказал: «У него Чжун Шу-юй управляет иностран—ными делами, Чжу-то — жертвенными, Ван Сун-цзя — военными. При таких услови—ях, как же он может потерять трон?»

20. Философ сказал: «Кто бесстыдно хвастается, тому трудно исполнить свое слово».

21. Когда Чэнь Чэн-цзы умертвил Цзянь-гуна, тогда Конфуций обмылся и, представившись во дворец, заявил Ай-гуну, своему государю: «Чэнь Хэн убил своего го—сударя, прошу о наказании его». Ай-гун ска—зал ему: «Сообщи трем именитым мужам». Конфуций сказал самому себе: «Так как я принадлежал к вельможам, то не смел не объ—явить об этом государю, а он говорит: „Объ—яви трем именитым мужам!“ Конфуций по—шел к ним, а они объявили ему, что все-таки нельзя требовать наказания. Тогда Кун-цзы и им сказал, что, как состоявший в числе вель—мож, он не смел не заявить им.

22. Цзы-лу спросил: «Как нужно слу—жить государю?» Философ отвечал: «Не обманывай и укоряй его в лицо».

23. Философ сказал: «Благородный муж постепенно поднимается вверх по пути нравственного и умственного совершенст—вования, а подлый человек постепенно опус—кается вниз, погрязает в страстях».

24. Философ сказал: «В древности люди учились для себя, а ныне учатся для других».

25. Цюй-бо-юй послал человека к Конфу—цию. Сидя с ним, Конфуций спросил его: «Чем занимается твой господин?» «Он же—лает уменьшить свои погрешности и не мо—жет», — отвечал посланный. По уходе по—сланного Конфуций сказал: «Вот так послан—ный, вот так посланный!»