Книга судьбы
Шрифт:
– Папа вернулся?
Я растерялась, спросила:
– Как ты узнал?
– Там что-то странное: дверь в гостиную закрыта, а за стеклом видны тени.
Дверь в гостиной была из матового многослойного стекла.
– Ты угадал, дорогой. Но папа не хочет, чтобы кто-нибудь знал, так что мы будем молчать.
– Он пришел не один?
– Нет, с ним двое друзей.
– Я буду следить, чтобы Масуд не проведал.
– Молодец, сын мой! Ты уже мужчина, но Масуд еще слишком юн, он может проговориться.
– Знаю. Я не подпущу
И Сиамак занял пост у двери с такой вызывающей решимостью, что Масуда тут же разобрало любопытство и он решил во что бы то ни стало выяснить, отчего же туда нельзя. Назревала драка, но тут из гостиной появился Хамид. Масуд остановился в изумлении, а Сиамак бросился к отцу и обхватил его ноги. Хамид обнял и поцеловал обоих по очереди.
– Посиди с детьми, пока я приготовлю завтрак, – предложила я.
– Хорошо, но сперва я умоюсь. И для гостей тоже что-нибудь приготовь.
Мы уселись вместе завтракать, и я чуть было не расплакалась.
– Благодарение Богу! – вздохнула я. – Я уж боялась, что никогда больше нам не собраться всем вместе.
Хамид ласково глянул на меня и сказал:
– Ты ведь никому не проболталась, верно?
– Нет, даже твоим родителям не говорила, хотя они все время спрашивали о тебе. Ты уж им позвони, а то и правда поднимется суматоха и шум, как ты опасался.
– Папочка, – вмешался Сиамак, – я тоже никому не говорил. И я следил, чтобы Масуд ничего не узнал.
Хамид удивленно глянул на меня. Я жестом дала ему понять, что тут беспокоиться не о чем, и подтвердила:
– Да, Сиамак мне очень помог. Он прекрасно умеет хранить секреты.
Милым детским голоском в разговор вступил Масуд:
– У меня тоже есть секрет.
– Глупости! – оборвал его Сиамак. – Ты еще ребенок, ничего не смыслишь.
– Нет, я не ребенок, я тоже понимаю.
– Мальчики, тише! – остановил их Хамид. Обернувшись ко мне, он распорядился: – Вот что, Масум, оставь нам что-нибудь на плите к обеду и ступай к своим родителям. Я позвоню тебе и скажу, когда возвращаться домой.
– Когда ты позвонишь?
– Как минимум эту ночь тебе придется провести там.
– Что я родителям скажу? Они решат, что мы поссорились.
– Это не имеет значения. Пусть думают, что ты на меня в обиде. Но ни в коем случае не возвращайся, пока я тебя не вызову. Понятно?
– Да, я поняла. Но в итоге это доведет нас до беды. Я всю неделю умирала от страха. Ради Аллаха – убери из дома то, что ты здесь спрятал. Что бы это ни было – мне страшно!
– Уходи с мальчиками, а мы как раз этим и займемся.
Обиженно и сердито встрял Сиамак:
– Папа, я останусь!
Я знаком попросила Хамида поговорить с ним, а Масуда забрала с собой на кухню. Отец и сын остались сидеть друг напротив друга. Хамид серьезным тоном что-то говорил, Сиамак внимательно слушал. В шесть с половиной лет мой сын вдруг повел себя как взрослый ответственный человек.
Попрощавшись с Хамидом, мы ушли в дом моего отца. Сиамак, сдержанный, притихший, пытался тащить собранную мной тяжелую сумку. Хотела бы я знать, что творилось в его детском еще умишке. У моих родителей Сиамак не играл, не шумел – сидел на краю пруда для омовений и следил за золотой рыбкой. Он не оживился и тогда, когда Этерам-Садат привела во второй половине дня Голама-Али, не затеял драку, не стал даже дразнить извечного врага.
– Что это с ним? – удивился отец.
– Ничего, отец. Растет, научился манерам.
С заговорщической улыбкой я оглянулась на сына, и он улыбнулся мне в ответ. Какое счастливое лицо! Теперь у нас – у Сиамака, Хамида и у меня – появилась общая тайна, да еще такая важная! Мы словно бы превратились в сплоченную семью, мы – взрослые, а Масуд – наше дитя.
Как я и предполагала, маму всполошил наш внезапный визит. Всю дорогу я прикидывала, как и что ей сказать, под каким предлогом остаться на ночь. Едва мы вошли, она приветствовала меня:
– Хорошие вести, да будет на то воля Аллаха? Что привело вас сюда? Да еще с вещами?
– У Хамида собирается мужская компания, – ответила я. – Друзья, кое-кто из работников типографии. Он сказал, им без меня будет удобнее. Некоторые приехали из глубинки на несколько дней. Хамид не велел мне возвращаться, пока они не разъедутся. Тогда он придет за нами.
– Вот как? – переспросила матушка. – Не думала, что Хамид-ага так строго блюдет свою честь, что не допускает присутствия жены в доме, когда приглашает посторонних мужчин.
– Что ж, когда мужчины собираются вместе, им хочется чувствовать себя свободно и обсуждать то, о чем нельзя говорить при женщинах. К тому же у меня давно лежат несколько отрезов ткани, и я все собиралась попросить Фаати сшить мне платье – вот и случай представился.
Мы пробыли у моих родителей три дня и две ночи. Хоть я и волновалась, в целом это время прошло вполне приятно. Госпожа Парвин сшила мне элегантную блузу и юбку, а Фаати – два цветастых домашних платья. Мы много болтали и смеялись. Матушка, за неделю до того ездившая в Кум, привезла множество новостей о наших тамошних родственниках, соседях и знакомых. Как выяснилось, Махбубэ родила дочь и ждала второго ребенка.
– Опять, наверное, будет девочка, – злорадствовала мать. – Видно по тому, как она выглядит и ведет себя. Ты себе не представляешь, как они обзавидовались, когда я им рассказала о твоих сыновьях и сыновьях Махмуда. Эта дочка Махбубэ – вылитая Махбубэ в том же возрасте, бледная, невзрачная.
– О, матушка! – возмутилась я. – Махбубэ была красавица – помнишь ее светлые локоны? И в наше время нет никакой разницы, дочери у тебя или сыновья – с какой стати им завидовать мне и Махмуду?