Книга судьбы
Шрифт:
В ту ночь Хамид дежурил на крыше до утра. Я отнесла ему теплую одежду и чай. Утром я пораньше разбудила детей, накормила завтраком и проводила одного в школу, другого в сад. По дороге я все время оглядывалась, высматривая, нет ли чего подозрительного, необычного. В каждом взгляде со стороны, в каждом движении мне мерещился скрытый смысл. Отведя детей, я купила продукты и вернулась домой. Хамид спустился с крыши.
– Не знаю, что делать, – сказал он. – Пойти как обычно в типографию или остаться?
–
– Ничего странного на улице не заметила?
– Нет, вроде все нормально. Может быть, это как раз ненормально, что все выглядит нормально. Может быть, хотят, чтобы мы перестали остерегаться.
– Это уже фантазии, – остановил меня Хамид. – Думаю, я подожду пока дома, поговорю с Шахрзад, расспрошу, что случилось.
– Нет. Бедняжка измучена, больна. Хочешь, я позвоню в типографию и скажу, что ты сегодня на работу не выйдешь? Можешь пока немного отдохнуть, пока она не проснулась.
– Звонить нет смысла. Все привыкли к тому, что я порой не выхожу на работу. Я никогда не предупреждаю звонком.
Шахрзад пролежала в постели до часу, казалось, она не спит, а лишилась чувств. Я сварила большую кастрюлю репового супа, замариновала мясо для кебаба. Помочь ей восстановить силы. От той Шахрзад, какую я знала, осталась разве что половина. Я сходила в аптеку и купила успокоительное, сироп от кашля, жаропонижающее. Дети вот-вот вернутся. Я зашла к больной и тихонько прикоснулась рукой к ее лбу. Температура все еще высокая. Шахрзад тут же очнулась и рывком села в постели. Несколько мгновений она с недоумением смотрела на меня и на все, что ее окружало. Она не понимала, где оказалась, который час.
– Не бойся, – ласково сказала я. – Успокойся, пожалуйста. Это я, Масумэ. Ты в безопасности.
Вдруг она все припомнила и с глубоким вздохом снова опустилась на подушку.
– Ты очень ослабла, – сказала я. – Садись, поешь супа. Немножко супа, лекарства, и снова спать. У тебя тяжелый грипп.
Большие глаза Шахрзад наполнились скорбью, губы задрожали. Притворившись, будто я ничего не замечаю, я вышла и в холле наткнулась на Хамида.
– Проснулась? – спросил он. – Мне нужно поговорить с ней.
– Подожди, пусть сперва придет в себя и немного поест.
Я отнесла в гостиную суп и лекарства. Шахрзад уже сидела в постели. Я сняла с ее головы полотенце, в которое сама же и закутала ее вчера после ванны. Волосы все еще немного влажные.
– Поешь, – сказала я. – Схожу принесу щетку или расческу.
Она поднесла ложку ко рту, прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом супа.
– Горячая еда! Суп! Знаешь, когда я в последний раз ела горячее?
Сердце заныло. Я молча вышла. Хамид нетерпеливо расхаживал взад-вперед по холлу.
– В чем дело? – набросилась я на него. – Что за спешка? Подожди минутку.
Я взяла щетку и вернулась в гостиную. Расчесать спутанные волосы оказалось не так просто.
– Сто раз собиралась сходить в парикмахерскую, постричься и избавиться от них, – сказала Шахрзад. – Но времени так и не нашлось.
– Что? Отрезать эти роскошные волосы? Что красивого в лысой женщине?
– В женщине! – задумчиво повторила она. – Да, ты права. Я и забыла, что я женщина.
Она горько усмехнулась и стала доедать суп.
– Я и кебаб сделала. Нужно поесть мяса, чтобы силы вернулись.
– Нет, не сейчас. Я не ела двое суток. Надо есть медленно и понемногу. Потом дашь мне еще супу… Хамид дома?
– Да. Ждет, когда с тобой можно будет поговорить. И у него вот-вот лопнет терпение.
– Позови его сюда. Мне уже гораздо лучше. Я ожила.
Я собрала посуду, открыла дверь и позвала Хамида. Он так тепло и вместе с тем так вежливо, даже церемонно приветствовал Шахрзад – словно в гостях у него высокое начальство. Я вышла и закрыла за собой дверь.
Больше часа они тихонько о чем-то говорили.
Когда дети вернулись, Сиамак, войдя, сразу же, словно пес, почуял присутствие чужого человека и спросил:
– Мама, кто у нас?
– Друг твоего отца, – ответила я. – Помни: об этом никому нельзя рассказывать.
– Да знаю я!
И он принялся внимательно следить за происходящим. Притворяясь, будто занят в холле игрой, он пристроился прямо под дверью гостиной, насторожил уши, в надежде хоть что-то услышать. Я подозвала его и попросила:
– Сходи купи молока.
– Не сейчас.
И он вернулся к “игре” у закрытой двери гостиной. Потом Хамид вышел, на ходу пряча в карман пиджака какие-то бумаги, и, надев ботинки, сказал:
– Шахрзад пока остается у нас. Мне нужно сходить по делу. Если задержусь и даже вовсе не вернусь ночью – не бойся. К завтрашнему вечеру непременно буду дома.
Я зашла в гостиную. Шахрзад лежала, откинувшись на подушки.
– Ты приняла лекарство? – спросила я.
Смутившись, она поспешно приподнялась и сказала:
– Пожалуйста, извини меня. Я вас стеснила. Постараюсь как можно скорее уйти.
– Что ты! Тебе необходим отдых. Считай этот дом своим. Я не отпущу тебя, пока ты не выздоровеешь.
– Боюсь, как бы не навлечь на вас беду. Все эти годы мы старались сделать так, чтобы этот дом оставался безопасным для тебя и детей, но прошлой ночью я все нарушила. Я два дня пряталась в каких-то дырах, а тут и погода испортилась, не повезло. Дождь со снегом. А мне уже и так было не по себе. Температура поднялась, с каждым часом становилось все хуже. Я боялась упасть на улице. Выхода не было, не то я бы не пришла сюда.