Книги крови III—IV: Исповедь савана
Шрифт:
Потом он слушал заупокойную службу над головой, слышал скрип венков, а могильная тьма сгущалась. Он погружался в землю, все еще пытаясь протестовать. Но воздух внизу был спертым и он начал задыхаться. В рот вместо воздуха что-то набилось — может быть, цветы? — и он не мог повернуть голову и выплюнуть их. Теперь он слышал стук земли о крышку гроба и — Господи Боже! — ощущал, как вокруг него роятся черви, предвкушая добычу Сердце его тяжело билось, а лицо побагровело от удушья.
Потом вдруг кто-то оказался рядом
— Мистер Джордж! — обратился к нему ангел милосердия.
Это была сиделка из больницы. Она и была с ним в гробу. Она, образец спокойствия и терпения, сейчас пребывала в панике.
— Мистер Джордж, вы душите себя!
Другие руки пришли ей на помощь и победили. Трое сиделок общими усилиями оторвали его руку от горла. Чарли начал жадно глотать воздух.
— С вами все в порядке, мистер Джордж?
Он открыл рот, но голоса не было. Он вдруг ощутил, что его рука все еще сопротивляется.
— Где Джудвин? — прохрипел он.— Позовите его.
— Доктора пока нет, но он навестит вас позже.
— Я хочу его видеть сейчас.
— Не волнуйтесь, мистер Джордж, — успокоила его сиделка, — сейчас мы дадим вам лекарство, и вы уснете.
— Нет!
— Да, мистер Джордж. Не волнуйтесь. Вы в надежных руках.
— Я не хочу больше спать. Они берут верх, когда я засыпаю, разве вы не видите?
— Здесь вы в безопасности.
Но он знал, что опасность везде. Во всяком случае, пока у него оставалась эта рука. Она вышла из-под контроля, если вообще когда-нибудь была у него под контролем: возможно, она для вида подчинялась ему все эти годы, усыпляя бдительность. Вот что он хотел сказать, но кто ему поверит? Вместо этого он сказал:
— Не буду спать.
Но сиделка спешила. В больницу прибывали новые пациенты (ей уже рассказали об ужасных событиях в YMCA), и ими тоже нужно было заниматься.
— Это всего лишь успокоительное. — Она держала наготове шприц.
— Послушайте, — начал он, пытаясь взывать к ее разуму.
Но сиделка не собиралась спорить.
— Ну-ну, не будьте ребенком, — сказала она, когда на глазах у него выступили слезы.
— Вы не понимаете…
— Вы расскажете все доктору Джудвину, когда он придет.
— Нет! — Он рванулся.
Сестра не ожидала такой ярости. Пациент вырвался из постели с иглой, торчащей из руки.
— Мистер Джордж, — строго проговорила она. — Будьте любезны вернуться в постель.
— Не подходите ко мне, — предупредил Чарли.
Сиделка попыталась устыдить его:
— Мои пациенты ведут себя прилично, а вы что делаете?
Чарли покачал головой, и игла, выскочив из вены, упала на пол.
— Я не буду повторять.
— И не надо, — ответил Чарли.
Он осмотрелся, увидел проход между койками и выбежал прежде, чем сестра успела позвать подмогу.
Он
Однако чувствовал он себя неважно. Обрубок левой руки болел и, кажется, кровоточил под бинтами. К тому же сестра успела ввести часть успокоительного. Чарли был крайне вял, и это, несомненно, отражалось у него на лице. Но он не мог вернуться в постель и заснуть, пока не сядет где-нибудь и спокойно все не обдумает.
Он укрылся в конце одного из коридоров — в кладовой, среди поломанной мебели и кип отчетов. Он находился в мемориальном крыле Чейни, хотя и не знал, этого. Семиэтажная махина была выстроена на деньги миллионера Фрэнка Чейни его собственной строительной фирмой. Они использовали второсортные строительные материалы и дырявые трубы (почему Чейни и стал миллионером), и крыло уже разваливалось. Забившись в какую-то щель, Чарли сел на пол и уставился на свою правую руку.
— Ну?
Рука молчала.
— Не прикидывайся. Я тебя раскусил.
Она по-прежнему покоилась у него на коленях, невинная, как дитя.
— Ты пыталась убить меня, — предъявил он обвинение.
Рука чуть открылась, как бы отвечая.
— И попытаешься снова, не так ли?
Она зашевелила пальцами, словно пианист, играющий соло.
«Да, — говорили эти пальцы. — В любое время».
— Ведь я даже не могу помешать тебе, верно? Рано или поздно ты до меня доберешься. Не просить же кого-то присматривать за мной до конца жизни. Так что же мне остается, я тебя спрашиваю? Умереть?
Рука чуть сомкнулась, бугорки ладони сложились в утвердительную ухмылку.
«Да, дурачок. Это единственное, что тебе остается».
— Ты убила Эллен?
«Да», — улыбнулась рука.
— Ты отрезала мою вторую руку, чтобы она могла удрать. Я прав?
«Прав».
— Я видел. Видел, как она убегала. А теперь ты хочешь сделать то же самое?
«Точно».
— Ты не оставишь меня в покое, пока не освободишься, так ведь?
«Так».
— Ну вот. Мы понимаем друг друга, и я хочу договориться с тобой.
Рука подобралась поближе к его лицу, вцепившись в пижаму.
— Я освобожу тебя, — сказал Чарли.
Теперь она остановилась на его шее, сжимая ее не сильно, но достаточно, чтобы вызвать дрожь.
— Я найду способ, обещаю. Хоть гильотину, хоть скальпель — все равно.
Теперь она ласкалась к нему, как кошка.
— Но я сделаю это сам, когда захочу. Потому что, если ты убьешь меня, ты не выживешь. Тебя закопают, как закопали руки отца.
Рука вцепилась в угол стола.
— Так мы договорились?