Книжный мотылек. Предубеждение

Смайлер Ольга

Я с трудом вытерпела придирчивый осмотр Прю — так любопытно мне было взглянуть на мать Рауля. И как только последняя невидимая складка была расправлена, а волосы приглажены, поспешила из комнаты.

Но первое впечатление я получила еще до встречи лицом к лицу — сначала, спускаясь по лестнице, я услышала голос, который произвел на меня настолько неизгладимое впечатление, что я замедлила шаги, раздумывая, не сбежать ли обратно.

— Мы вполне можем поговорить тет-а-тет, вряд ли ваша племянница настолько беспомощна, что не может обойтись без вас полчаса.

Тетушка то ли не захотела отвечать, то ли поняла,

что они с гостьей уже не одни, поэтому оставшиеся ступеньки я преодолела в затянувшемся молчании. Казалось, словно мы все стали героями какой-то театральной постановки и теперь старательно выдерживаем «паузу по Станиславскому».

В холле обнаружились тетушка и наша гостья — высокая, сухопарая дама с надменным выражением лица.

— Баронесса, позвольте представить вам мою племянницу, Амелию Дюбо, дочь виконта Сен-Мар.

Я сделала книксен и тут же была подвергнута пристальному осмотру на грани приличия. Думаю, если бы не светские условности, мать Рауля не поленилась бы использовать лорнет, свисающий у неё с запястья.

— Вы хотели бы поговорить со мной наедине? — Мне совсем не хотелось быть вежливой с этой женщиной. — С разрешения тетушки я готова.

— Думаю, что восточная гостиная подойдет. — Тетушка благосклонно кивнула мне. — Я распоряжусь, чтобы подали чай.

— Прошу вас, проходите. — Я сделала приглашающий жест, баронесса величественно прошествовала мимо, и я почувствовала, как болезненно кольнуло сердце. Глаза у баронессы были точь-в-точь как у ее сына.

В восточной гостиной мы достаточно долго молчали, если не считать разговором фразы: «Нашему повару отлично удаются эти сэндвичи с ветчиной» или «Вы предпочитаете добавлять в чай молоко?».

Но, наконец, мы закончили и с чаепитием и с обязательными разговорами ни о чем, которые тяготили нас обеих. Я молчала, решив уступить баронессе право начать первой. И она не подвела:

— Вы не можете недоумевать по поводу причины моего приезда. Причину должны были вам подсказать сердце и совесть.

— Вы шутите? — Оторопела я.

— Отнюдь. — Баронесса наградила меня неприязненным взглядом. — Вы хотите сказать, что не знаете о разговорах, которые идут в свете?!

— Простите, мадам, но я не представляю, о чем идет речь!

— Как же! — В гневе лицо баронессы превратилось в отталкивающую маску. С церемониями было покончено. — Кому еще кроме тебя понадобилось бы пускать слух о вашей с Раулем скорой свадьбе?

— Со всем уважением, мадам, я не интересуюсь слухами. — Я тоже решила больше не играть роль радушной хозяйки. — Ни их созданием, ни их обсуждением.

— Дерзкая девчонка! Думаешь, я не догадываюсь, что ты задумала?! — Мать Рауля смерила меня уничижающим взглядом. — Дочь виконта, подумать только! Я сразу подумала: «Какая может быть дочь виконта из девицы с Изначальной, с тамошним-то воспитанием! Никакого целомудрия, никакой порядочности — сплошной разврат». И я была права! Парочка этих ваших уловок — и мой бедный сын совершенно потерял голову и позабыл о сыновьем долге и собственной чести! Но как будто этого мало — теперь речь идет о том, что вы станете частью нашей семьи! И это тогда, когда я с таким трудом нашла Раулю подходящую партию и он должен был, наконец, согласиться с моим выбором! Видит бог, как трудно мне пришлось с Раулем, как тяжело было побороть его несносный характер

и сделать из него настоящего джентльмена! И что же? Стоило появится девице с Изначальной, и все мои труды оказались напрасны! Как в вашу голову вообще пришла мысль, что вы можете стать достойной спутницей моего сына?

Я не сразу нашлась с ответом на эту гневную тираду. Но если мисс Амелии Дюбо, мэйферской дебютантке, полагалось стыдливо молчать, опустив глаза, то для Милы Лисициной с Изначальной подобных условностей не существовало.

— Совершенно не представляю, мадам, — Я смотрела на баронессу в упор и не собиралась отводить взгляд, — почему я должна отчитываться перед вами. Ваши претензии смехотворны, а намеки — оскорбительны. Если у вас есть вопросы к вашему сыну — выскажите их ему напрямую. И избавьте меня от ваших измышлений — я не намерена ни на минуту дольше продолжать наш диалог.

И я потянулась к звонку для прислуги, с твердым намерением попросить проводить нашу гостью к выходу.

Дворецкий оказался в комнате почти сразу, как будто все это время караулил у дверей в ожидании распоряжений.

— Сандерс, проводите, пожалуйста, баронессу фон Шебен дер Зонне. Она уже уходит. — мы с баронессой в последний раз обменялись неприязненными взглядами.

— Теперь я вижу, что своей строптивостью и необузданностью вы не уступаете моему сыну! — бросила мне напоследок мать Рауля перед тем, как выйти из комнаты.

А я осталась обдумывать сказанное. Мне никак не удавалось увязать образ идеального джентльмена Рауля Файна и «строптивость и необузданность» его характера.

Тетушка вплыла в гостиную и удобно устроилась в кресле.

— Простите, тетушка, кажется я сделала глупость, — повинилась я.

До меня начало доходить, что именно я сделала: я попросту выгнала знатную даму из чужого дома, не уточнив, что по этому поводу думает хозяйка.

— Крайне неприятная женщина, — тетушка задумчиво побарабанила пальцами по подлокотнику. — Не беспокойся, я даже рада, что ты дала ей отпор. Вряд ли баронесса осмелится кому-то рассказать— это происшествие выставляет её саму в крайне неприглядном свете. Она и так еле дождалась, когда свет окончательно перестанет вспоминать историю её замужества, так что, думаю, не готова снова привлечь к себе внимание.

Я поняла, что тетушка в том настроении, когда её можно разговорить, и уже хотела задать вопрос, но тетушка меня опередила.

— Скажи мне, Милочка, тебе совершенно не нравится мистер Файн? Что же с ним не так, что ты решительно отказываешься от брака с ним?

Я растерялась — как можно было объяснить тетушке, что не так с мистером Файном? Я подозревала, что с точки зрения Мэйфера «не так» было именно со мной.

Тетушка, видимо, поняла, что не дождется от меня ответа и огорченно вздохнула.

— Мне действительно очень жаль, что Рауль не пришелся тебе по уму и сердцу. Вы ведь такая прекрасная пара, и, как мне казалось, вполне подходите друг другу. Признаться, мы с Фике считали, что дело совсем решенное, и даже позволили себе поделиться нашими надеждами кое с кем. Кто же знал, что как только это достигнет ушей нынешней баронессы, она осмелится явиться в мой дом и устроить сцену? Право, ни я, ни Фике не могли и предположить подобного.

— И что теперь? Что будет, когда станет ясно, что никакой помолвки не будет?