Князь Алтайский

Костин Константин Александрович

Хрен редьки не слаще.

В итоге благородное собрание пришло к выводу, что какие-то местные сек… культисты нам не страшны. Просто потому, что проникнуть в наши стройные ряды не смогут, а если попытаются, то их быстро разоблачат. Поэтому — алга, в смысле — вперед.

Я, как человек испорченный демократией и еще не привыкший к тому, что мое слово — решающее, предложил все же спросить у всей остальной толпы — согласны ли они ехать туда, откуда нормальные люди убегают. И назавтра утром мы собрали огромную толпу — как только не затоптали никого — и я громко спросил, мол, согласны или нет. Предварительно описав ситуацию, конечно.

Знаете, в чем была моя ошибка? Это в наше время все привыкли ко всяким опросам, референдумам

и прочим обсуждениям и понимают, что раз тебя спрашивают, значит, твое мнение все же, хоть немного, но интересно. Здесь же мой вопрос буквально всеми был воспринят как сомнение в их смелости… Ну, вы поняли. Мне дружно ответили: «Веди нас, Суса… в смысле — боярин! Мы в тебя верим!».

Я б сам в себя так верил…

Глава 16

1

'Горы здесь плечом держат небосвод

И восток опять в огне…

С солнечным лучом хищно оживет

Золоченый барс на броне…'

Заунывная песня, когда-то давным-давно, в прошлой жизни, услышанная на Ютубе, крутилась в моей голове уже вторые сутки. Видимо, потому, что, во-первых, она у меня почему-то ассоциировалась с Алтаем, а, во-вторых — тут реально горы!

Наш караван… идет в дозор и каждый к своему посту… блин, это еще откуда?! Какого только мусора у меня в голове не накопилось… В общем — наш караван… вперед лети…

Да блин!!!

Я потряс головой, в надежде вытрясти из нее, наконец, словесный мусор — Ютуб зло! — поправил съехавшую шапку. Я, конечно, боярин и все такое, но постоянно таскать на голове меховую трубу, как будто я не боярин, а пароход — меня достало. Так что я постепенно перешел на меховую шапку башкирского фасона, как впрочем, и все остальные мои люди. Русский меховой колпак — это хорошо, и голову держит в тепле, но не тогда, когда ты сутками едешь по степи или по замерзшей реке, продуваемой ветром, как в аэродинамической трубе. А вот башкирская шапка-малахай… ну, по крайней мере, мне так ее назвали… — это совсем другое дело. Два меховых «уха» закрывают твои уши, да плюс еще одно — прячет затылок от ветра. Немного напоминает шапку-ушанку, но у той всего два уха, да и выглядит она, на мой вкус, более стремно. Хотя, может все дело в ассоциациях. Надеваешь ушанку — и чувствуешь себя почтальоном Печкиным. А надел малахай — и вот ты уже прям грозный степной воин!

Что-то у меня мысли упорно сосредотачиваться не хотят… О чем я вообще…? Ах, да!

Наш караван… тьфу ты!!!

В общем — мы приехали!!!

Да!!!

Наше странствие закончилось!

А песня про горы мне упорно лезла в башку просто потому, что — вот они, эти горы, прямо, можно сказать, рядом с рекой, рукой подать. И именно здесь, рядом с горами, на берегу Оби мною будет заложен город.

Я горделиво выпрямился, окинул орлиным взором окрестности… и, смущенно хмыкнув, принял положение нормального человека. А то сразу как-то мем вспомнился «Горделивая поза больного шизофренией», и, честно говоря — не Петр Первый я, не Петр. Я — Викентий, а если вспомнить мое настоящее имя, из прежней жизни, то… Блин. А, ну да — Максим. Короче — не суть.

Вот именно здесь, на очень удачном участке будет мое имение, здесь будет центр моей вотчины, а вокруг него — вырастет город. Да, не острог, а сразу город, с улицами, площадями, мастерскими, трактирами и церквями. Потому что хочу и потому что могу. Боярин я или хрен собачий?

А почему именно здесь…

Ну, во-первых, этот вот участок — очень такое удачное место для постройки укреплений. Высоко, подход только с одного направления, там покатый спуск, а с трех других — отвесные обрывы. Построишь стены — и никто ни за какие коврижки сюда не залезет. Плюс — неподалеку река, но она делает тут такой удачный изгиб, что ветра, которые дуют вдоль реки, именно сюда не задувают. Вот я, например, стою сейчас на

самом краю этого обрыва, смотрю на реку, и меня не сдувает. А то рассказывали мне про, кажется, Калининград городскую легенду. Мол, когда-то был там построен проспект S-образной формы, а потом кому-то очень умному пришла в голову мысль: «А что это проспект такой кривой? Спрямить!». Спрямили и по этому прямому проспекту ветер так разгонялся, что в конце не то, что подолы у платьев задирались — сами платья срывало напрочь.

В общем — как ни крути, место удачное. Кстати, его удачность не я первый заценил — вон, из-под снега остатки каких-то строений виднеются. По рассказам Пачона — здесь когда-то жили разбойники, видимо, выбравшие это место именно из рассуждений, что отсюда их хрен выковыряешь. Судя по тому, что от их логова остались одни развалины, да и те полусгоревшие — они где-то просчитались. Главное — так же не просчитаться…

Ах да — я же забыл представить вам Пачона. Вон тот молодой парнишка-телеут в войлочной остроконечной шапке, похожей на богатырский шлем. Ага, вон тот, что рядом с Нафаней стоит. Помните про «детей Эрлика»? Ну так вот — мы в самом центре их обиталища… нет, те разбойнички к Эрлику никакого отношения не имели, я уточнял. Да и разгромили их уже давно. А вот те самые пугающие местных «дети» где-то здесь и обитают. В итоге — вот уже пару-тройку дней мы ехали по совершенно обезлюдевшим местам. А какой-никакой проводник нам все же нужен. Вот Пачон, как только это узнал — сам и вызвался с нами путешествовать, гидом по берегам Оби служить. Чисто за интерес, видимо, из тех людей, которым острый предмет в мягком месте не дает усидеть спокойно. Что косвенно подтверждается тем, что его вообще с нами отпустили — похоже, не в меру энергичный парнишка в своем роду успел всех забодать хуже безрогой коровы. Про разбойников — это он рассказал, да. А еще, по его словам, где-то здесь же, уже после разбойников, жил его покойный дедушка Барн… ну, в смысле, пока жил, еще не был покойным, не надо тут зомби-апокалипсис представлять… Ну да Бог с ним, с дедушкой.

Вторая причина, по которой я выбрал именно это место… Я огляделся. Нет, отсюда не видать. Вон там, вдалеке, вдоль реки, рассыпались черные точки побольше да помельче. Те, что побольше — это повозки, а меньшие — люди. И одна из них, самая, пожалуй, маленькая — девочка Авдошка. Та самая Ав-ав, которую мне поручик Ржевский подсуропил. Нет, к поручику никаких претензий, только огромная благодарность. Ибо без его найденки ни за что бы не выбрали именно это место. Рядом именно вот с этой самой горой.

Горой, полной серебра.

Ав-ав, если помните, владела Золотым Словом. Но, в отличие от Золотого Слова боярыни Морозовой, чувствовала она не только конкретно золото, но и серебро. И я ее регулярно просил Словом воспользоваться и проверить, не чувствует ли девочка поблизости серебра. У нее ведь как — чем больше масса искомого, тем дальше она ее чует. А в горе, сами понимаете, того серебра не одна тонна. Не удивлюсь, кстати, если в этой самой горе добывал свое серебро, из которого чеканил фальшивую монету, тот самый Демидов.

Так что место мне для вотчины — лучше не найти. От Москвы настолько далеко, что дальше и не сыщешь, но при этом — при желании туда можно добраться относительно легко: по рекам до Омска, а оттуда уже и дорога проложена. Людей здесь нет, их эрликовы детишки разогнали, то есть — не будет никаких терок на тему «Скажи мне, кто твой друг и хрен ли вы приперлись». А детишки нас не задевают. Я уже начинаю подозревать, что они только с местными в контрах. В конце концов — Эрлик же местный. Людей нет, зато земель — навалом, леса, рядом река, то есть сразу и рыба и торговля, причем одновременно и с местными телеутами, и с китайцами, и с Русью, и даже с теми же кузнечными татарами. Неподалеку горы, где, я думаю, и кроме серебра много всяких полезных ископаемых, остается их только ископать.