Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

Малик Владимир Кириллович

–  А может, и нет вины Игоря в этом? Может Кончак и без того двинулся бы на нашу землю?
– высказала сомнение Забава.

–  Нет, княгиня, сейчас во всем, что случилось на нашей земле, князь Игорь в ответе, - поддержал Владимира Глебовича боярин Шварн.
– Это он открыл ворота половцам на Русскую землю!

К вечеру Кончак обложил Переяславль со всех сторон, а рано поутру начал сильный обстрел городских заборол обычными и зажигательными стрелами. Сухое дерево быстро занималось огнём, и во многих местах вспыхнули пожары. Их заливали водой. На валах появились первые убитые и раненые.

Особенно сильный натиск половцев был направлен

на острог, который защищал Киевские ворота. В нём закрылась хоругвь стрельцов, и они были для Кончака, как бельмо на глазу - не давали возможности приблизиться к наиболее уязвимому месту, где он надеялся добиться успеха.

Кончак кинул на него орды Туглия, колобицких и терьтробитских ханов. Те пошли на приступ.

Сначала окружённые в остроге успешно отбивались, Но перед вечером силы их поубавились.

–  Жаль молодцев! Нужно их спасать!
– забеспокоился Владимир Глебович.
– Коня мне! Открыть ворота! Молодшая дружина, за мной!

Ивашка подвёл ему коня.

Поблёскивая золотым шлемом и золотыми стременами, князь вырвался из ворот во главе небольшой дружины и помчался к острогу. Орда Туглия не выдержала неожиданного удара и бросилась в рассыпную. Туглий в толчее едва не упал с коня - его поддержал Трат, случайно оказавшийся рядом.

–  Открывайте ворота и выходите к нам!
– громко крикнул князь обречённым защитникам.
– Да быстро! Каждая минута дорога!

Ворота острога открылись и из них выехало сотни две всадников. Многие вели в поводу запасных коней с ранеными…

–  Отступаем к Киевским воротам!

Молодшая дружина, вызволив своих побратимов, разворачивала коней назад. Но в это время хан Туглий оправился от переполоха и, охваченный страхом, что его промах заметит Кончак, повернул орду и ударил на переяславского князя.

Так случилось, что в первом ряду степняков оказался Трат. Он неуклюже скакал на своём неказистом коне и, подбадривая себя криком, потрясал тяжёлым ханским копьём. Бедняк из бедняков, он добровольно согласился пойти в поход, чтобы хоть чем-нибудь поживиться в земле урусов. Как пастух ханских табунов и стад, мог и не идти, однако Туглий не возразил и сразу согласился взять его с собой, даже дал хорошее оружие. Трат был счастлив. Не знал он, что этим счастьем обязан ханше Насте, которая давно уже прожужжала все уши хану, чтобы он заслал куда-нибудь подальше мужа Руты, чтобы она хоть какое-то время побыла одна и вздохнула спокойно.

Трат скакал рядом со всеми, кричал, размахивая копьём, и чувствовал в животе какой-то неприятный холодок. Он был опытным чабаном и превосходным всадником, но давно не ходил в походы и со страхом думал только о том, как бы защититься щитом от стрел урусов и не упасть с коня. Понимал: кто в этой круговерти падал на землю, тот уже никогда не поднимался.

Вот передняя лава половцев столкнулась с переяславцами, и Трат совсем неожиданно для себя увидел перед собой богато одетого всадника - в харалужной кольчуге, золотом шлеме, в лёгком красном плаще за плечами, что развевался, как знамя, и с длинным обоюдоострым мечом в крепкой руке.

Князь! Князь урусов!

Если Трат не испугается сейчас и насадит его на копье или возьмёт в полон, то прославится на весь Дешт-и-Кипчак и станет богатым человеком.

Трат направил острие своего длинного, тяжёлого копья прямо в грудь князю. А что ему было делать? Справа и слева от него - сплошная лавина воинов, позади ещё больше. Куда деваться? Только вперёд! И да поможет ему великий Тенгрихан!

Но

в последнее мгновение Трат зажмурил глаза, копье покачнулось и вместо того, чтобы ударить князя в грудь, попало в бедро.

Князь громко вскрикнул, но в седле удержался. А Трат вдруг с ужасом увидел сбоку от себя молодого уруского воина с высоко занесённым мечом - это был Ивашко. Трат успел лишь услышать свист того меча. И тут свет померк в его глазах. Обе его вытянутые вперёд руки - левая, держащая повод, и правая - копье, отсечённые тем мечом по самые локти, упали на гриву гоня, а затем куда-то провалились. Это было последнее, что он видел в своей жизни - свои отсечённые окровавленные руки. Потом он на миг ощутил помутнённым сознанием, что сползает с седла, падает в тёмную яму, где неистовые конские копыта рвут его тело, дробят кости…

Потом он исчез. Исчез навеки, втоптанный в чужую землю, богатством которой так хотелось ему поживиться…

Несмотря на рану, Владимир Глебович продолжал отчаянно биться. Не раз его меч опускался на головы врагов, прельщённых блеском золотого шлема, тех самых, что окружали его всё плотнее, пытаясь достать саблей или копьём. Рядом с ним бились Ивашко и несколько десятков юных воинов, которые мечами, щитами и собственными телами заслоняли своего князя от вражьих сабель и копий.

Но силы становились неравны. Всё редели и редели ряды защитников Владимира. Вторую рану князю нанесли тоже копьём - в спину, под правую лопатку. Он покачнулся, но опять остался в седле, лишь перекинул меч в левую руку.

На валах, возле Киевских ворот, поднялся крик.

–  Наши изнемогают!

–  Князь ранен!

–  Поможем им! Поможем!

Воевода Шварн стремглав скатился с заборола вниз, вскочил на коня.

–  Дружина, за мной! Выручим князя! Вперёд!

Две тысячи воинов промчались из Переяславля, как вихрь, и всей своей железной силой ударили на половцев, окруживших князя и его небольшую дружину. И прорвали кольцо. И выхватили Владимира, живого, но израненного половецкими копьями. Третий удар, самый сильный, кто-то из нападающих нанёс ему в грудь, и князь упал на руки Ивашки.

–  Это смерть моя!
– прошептал он, сплёвывая кровь.
– Игорь доконал меня!

Отступая с боем, дружина доставила князя в город. Его внесли в княжеские палаты, положили на кровать [110] . Лекари и знахари уже торопились с полотном, мазями, зельем. Княгиня Забава, едва сдерживая слезы, целовала его побледневшее лицо, гладила густые спутанные волосы. В сторонке, успокаиваемые нянями, плакали его дети.

А он подозвал к себе Шварна и прошептал, сдерживая стон и вытирая кровавую пену с губ:

[110] Эти раны, по существу, стали причиной смерти Владимира Глебовича, они вконец подорвали его здоровье. Он долго болел, а ранней весной 1187 года, когда ещё не совсем поправился, пошёл вместе с князьями в новый поход и в поле тяжело заболел. На походных носилках его привезли в Переяславль, где он и умер 18 апреля 1187 года. Он был храбрым князем, много сил положил для защиты Переяславщины и всей Руси от степняков. Летописец после его смерти писал: «И плакали по нем все переяславцы, ибо любил дружину… ибо был дерз и крепок на рати… и всякими добродетелями наполнен. О нем же Украина много постона…». Это первая летописная запись об Украине.