Князь Игорь. Витязи червлёных щитов
Шрифт:
В это время взошла луна, залила серебристым светом всё вокруг: и холодные волны, и густые камыши, и вербы, и широкую песчаную косу.
Овлур с Игорем подтолкнули коней на быстрину и пошли сначала по берегу против течения, чтобы сбить преследователей со следа.
Рано-рано поутру в стойбище Кончака прискакал Кза. Исхудал, почернел как головешка, глаза пылали злостью и отчаянием.
Кончак уже знал о его неутешном горе и, крепко обняв, прижал к груди.
– Уй-уй, хан, сочувствую тебе. Но сынов вернуть
Кза всхлипнул, растроганный неожиданной, необычной для великого хана душевной теплотой. Но тут же отстранился. Взглянул сурово.
– Я приехал не сочувствия искать, а справедливости!
– В чём именно?
– За головы сына и зятя я должен получить голову князя Игоря!
Кончак вытаращил глаза.
– Кза! Я понимаю, что твоими устами говорит великое отцовское горе… Но ты должен понимать, что месть эта безосновательна. Твой сын и твой зять погибли как воины, в бою… Это смерть батыров! И Тенгрихан возьмёт их к себе… А Игорь - пленник, а ты хочешь зарезать его, как овцу!
– А Кобяк? Его убили в гриднице Святослава!
– Но ты же знаешь, что он сам в этом виновен - накинулся на князей, как лютый вепрь… А Игорь сидит спокойно… Да и поручился я за него!…
– Так отдай его сына Владимира!
– Ты что, Кза - сдурел? Или забыл, что сын Игоря - это мой будущий зять? Он обручён с моей дочкой!
– Тогда разреши взять Всеволода!
– Это всё равно, что отдать самого Игоря! Разве не знаешь, как Игорь любит младшего брата?
– Отдай Святослава! И не перечь мне! Его отец, князь Олег, был моим лютым врагом! Он перебил мой род! Он чуть было не взял в полон мою семью! Смерть моего сына требует отмщения, требует вражьей крови!
Они ещё долго бы спорили, ибо Кза упорно добивался своего, а Кончак не менее настойчиво возражал ему. Но вдруг в стойбище поднялся крик, послышался топот конских копыт.
– Что случилось?
– встревожился Кончак.
Они вышли из юрты. Сюда с отчаянным криком мчались на конях несколько молодых джигитов.
– Хан, великий хан! Князь Игорь убежал!
– Да вы случаем не пьяны? Как это убежал? Когда?
– Должно быть ещё вечером, постель не смята и холодная…
Кончак изменился в лице.
– Проклятье!
Кза злорадно улыбнулся.
– Вот видишь! А ты ему верил! Поручился за него! Теперь, если поймаем, ты отдашь его мне!
– По коням!
– крикнул Кончак.
– Мы его догоним!
В погоню помчались оба хана - и Кончак, и Кза - со своими людьми. След взяли сразу - на берегу, где была смята трава, остались отпечатки ног на песке, а на том берегу нашли следы коней. По ним и двинулись вдогон беглецам.
– Мы их догоним!
– кричал Кза, подскакивая в седле.
– Они далеко не могли уйти.
– Я тоже так думаю, - ответил Кончак, поглядывая на солнце.
– Они будут у нас в руках ещё до обеда.
Как же удивились ханы, когда заметили, что следы вели не на запад, к Ташлыку и Сальнице, а на север - прямо к Донцу.
– Игорь обхитрил нас!
– взревел разозлённый Кза.
– Полетел сокол к своему гнезду не степью, а перебрался на другую сторону Донца - в леса! Разве там его найдёшь?
На Донце следы коней Игоря и его спутника вдруг исчезли.
Кза
– Ищите!
– набросился он на своих людей.
– Не полетели же они птицами над лесом! Должны быть следы. Байток, бери людей - ищи!
С десятком воинов старый Байток мгновенно исчез в лесу. Но вскоре вернулся ни с чем: коней, правда, нашёл - их, дохлых, прибило к берегу, но следов людей нигде не видно.
– Эй-вах!
– схватился за голову Кза.
– Проклятье! Князь Игорь опять обхитрил нас! Что будем делать?
– Я отправляюсь домой, - ответил Кончак.
– Не пристало великому хану вынюхивать следы беглецов.
– И повернул коня назад.
Кза ударил камчой по луке седла, в отчаянии поднял над собой руки.
– О, горе мне! Я тоже не имею времени бродить по этим зарослям - меня ждёт мой сын Чугай, чтобы я проводил его в царство теней. Но клянусь памятью предков, я Игоря поймаю!
– и обратился к Байтоку: - Тебе поручаю это сделать… Отбери сколько нужно ловких джигитов и догони беглецов, их двое! Найди хоть под землёй, но приведи мне на аркане князя Игоря!
Байток поморщился, но покорно склонил седую голову.
– Я возьму двадцать воинов, хан. У Игоря один путь - на закат солнца. Но не одна туда стежка: и по этому берегу, и по тому, и вдоль самой реки, и поодаль от неё - лесами и полянами. А какую избрал уруский князь - лишь ему ведомо… Нам нужно всюду рыскать, искать… Поэтому я разделю своих людей на несколько отрядов - какой-нибудь да найдёт след Игоря… А я с сыном и внуками поеду вдоль Донца. Почему-то мне кажется, что беглецы будут держаться его берегов…
Хан Кза, соглашаясь, кивнул головой.
Почти полверсты они брели по колено, а кое-где и по пояс в воде. Впереди Овлур, позади - Игорь. Оружие и одежду несли на плечах. А когда у берега стало поглубже, по мокрому толстому стволу подрытого водой дерева, склонившегося в речку, выбрались на берег, оделись и, не мешкая, тронулись по звериной тропинке в дикую лесную чащу.
Там было тепло и сыро. Вокруг стояли густые кустарники, над ними высились вербы и осокори [111] . Через их разлапистые ветви кое-где пробивались тонкие, как копья, лучи лунного света.
[111] Осокорь– чёрный тополь.
Шли молча, осторожно, чтобы и треска сухой ветки под ногами никто не услышал. Иногда останавливались и напряжённо прислушивались… Нет, никого не слыхать. Только где-то вдали заухает сова, зашипит над головой сыч да большая рыбина всплеснёт на воде. И снова тишина.
Тропинку едва видно: петляет в чаще и тем удлиняет путь. Но Овлур ни на шаг не сходит с неё, чтобы не заблудиться в этом ночном дремучем лесу.
Утро встретило их седым туманом и густой холодной росой. Туман - к радости: скрывает от постороннего глаза. Роса - коварна: пройдёшь по ней, и останется после тебя широкий, хорошо заметный след. К тому же от росы беглецы мокрые по самые уши. Одежда - хоть выжимай! Вода с неё так и капает. От холода закоченели, посинели. Лица и руки покрылись гусиной кожей.