Князь мира
Шрифт:
Староста затеребил заячью шапку, не предвидя ничего хорошего в таком расстройстве барыни, а Рысачиха упала в волнении в кресло и закрылась рукой… В это время как будто издалека сначала, так что можно было подумать, что просто от всего происшедшего в такую страшную ночь звон в уши ударил, а потом все слышнее, слышнее, как раз в это время затилинькали за окном веселые колокольцы: тинь-диль-линь-тень-длинь-тень-дон! Тинь-диль-линь-тень-длинь-тень-дон! Кто-то подъезжал к барской усадьбе, собаки в загоне враз залаяли, завыли на разные голоса, разобравши нехитрую музыку звонков
– Князь!
– радостно передохнула Рысачиха.
– Спаситель! Мой избавитель! Ах, какой, если б ты знал, страшный сон я сегодня видела ночью, Мироныч!
– Полноте, барыня… чего вам бояться… сторожа всю ночь вокруг дома ходят… да и сон-то сегодня толь до обеда!
– В самом деле… как раз ведь обед… как я с тобой заболталась… боже мой, а я еще не одета… беги… беги, принимай!
Рысачиха бросилась в спальню, а Никита Мироныч повернулся на каблуках, чуть не упавши, и побежал по коридору.
*****
Когда вышла Рысачиха, первый раз в жизни управившись с пышной срядой без девки, к именитому гостю в приемную, Никита Мироныч уже успел рассказать обо всем происшедшем за эту ночь, и князь стоял у окна, под которым висела Аленка; на застывшем лице его лежало как будто волненье, хотя князь был немного с рябинкой, и все, что у него творилось в душе, на лице было словно закрыто тонкой рогожкой.
– Здравствуйте… князь… как только я вам рада!
– пропела Рысачиха, увидевши князя.
– Ах, не смотрите… ради бога, не смотрите!.. Такая наглость… я никак в себя прийти не могу!
– протянула барыня руку подходящему дрыгающей походкой князю Копыте.
Князь в самом деле напоминал с лица большую подкову, прибитую ради счастья к высокому входу… Был он непомерно высок и от такого высокого роста казался очень худым и тщедушным, хотя, может, таким на самом деле и не был… Грудь у него вгибалась в мундир, отчего получался всегда нарочито вежливый вид, как будто князь никак не разогнется в поклоне, и короткие руки с проступившими четко синими жилами были привешены с первого взгляда очень непрочно и казались совсем ненужными и лишними при таких длинных ногах. При всем этом князь дрыгал при малейшем движении правой коленкой, всем телом валясь на этот бок.
– Раиса Васильевна… ангел души моей!
– приложился князь Копыто к оголенной Рысачихиной ручке немного пониже плеча.
– Рад и я бесконечно!
– Мироныч, ступай!
– стрельнула барыня в старосту бровью.
– Нет… нет, Раиса Васильевна… пусть Никита останется… на минуту… он тут мне рассказал обо всем довольно подробно, и я хочу вам, ангел, с места, так сказать, в карьер предложить одну… одну испытанную меру.
– Голос у князя был очень приятный и рот полон зубов.
– Ах,
– показала Рысачиха на кресла.
Князь, придерживая незаметно правую ногу и немного исказившись в лице, опустился против Рысачихи, а Никита Мироныч вытянулся на пороге палкой и уперся в резной потолок.
– Я, ангел Раиса Васильевна, давно уже хотел вам сказать, да как-то случая не подходило. Вам надо в корне изменить способы наказанья…
– Отменить? Что вы, князь, что вы, разве возможно?
– Да нет, нет, Раиса Васильевна: изменить. В наказаньях, главным образом, важен, так сказать, общий пример! Общий пример!
– Не понимаю, князь! Я всякое соображенье потеряла с этими мужиками!
– махнула барыня ручкой.
– Понять очень нетрудно. Вы порете поодиночке, так ведь? А это и невыгодно, потому что на всех много времени нужно, и не так уж полезно. Надо, видите ли, сразу всех разложить, по слову Никиты, как будто бы после свадьбы, и березой обносить, так сказать, как опохмелкой, поровну всех!
– Ах, поняла: общая… общая порция!
– Совершенно правильно, Раиса Васильевна! Самое лучшее средство! Ты как полагаешь, Никита? Не вредно еще раз спросить: у нас с ним до вас уже был такой разговор!
– Очень даже разумно, ваше сьятельство!
– встрепенулся староста и заморгал глазами.
– Ах, князь, я слабая женщина и совсем, совсем не могу сообразиться с народом, - откинула Рысачиха руку как бы в изнеможенье.
– Однако, князь… что же, у нас сегодня не состоится охота? Снежок?!
– Снег не жилец на этом свете, матушка барыня… Третевысь такой же вот выпал, - вставил Никита Мироныч, кивнувши на окна, - а завтрева чернотроп будет!
– Никита правильно говорит, Раиса Васильевна, лучше я займусь у вас сегодня делами… вашими делами, и я вам покажу, как я бы поступил после всего рассказанного мне, и вы убедитесь…
– Ах, князь, ради бога… ради бога… Я только не смела просить!
– уткнулась Рысачиха в платочек.
– Никита, - немного привстал князь Копыто, - наряди народ на середку, а егерей выстрой к парадному входу! Имеются розги?
– Целый сарай!
– вытянулся Никита Мироныч.
– Отпарить! Распорядись также, чтобы мужики больше одних исподних не надевали!..
– У нас и так, ваше сьятельство, благо к тому больше одних-то ни у кого не бывает: баба сподники стирает, а мужик на печке сушится!
– заиграл Никита Мироныч морщинкою.
– Пшел… живо!
– взвизгнул, топнул ногой, и староста исчез, как виденье.
– Умный мужик… хотя я люблю русскую мудрость!..
*****
– Князь… садитесь поближе, - прошептала Рысачиха, - я так вас сегодня ждала, так ждала!
– Раиса Васильевна, вы знаете сами, что стоят для меня такие слова!
– подкатил князь кресло в упор к Рысачихе.
– Я… сегодня решилась… если вы не отдумали?!
– Рая… Рая… боже, какой вы мне открываете рай!
– Князь свалился с кресла и стал перед Рысачихой на одно колено, вытянувши другую ногу, как показалось Рысачихе, непомерно далеко.