Князь Полоцкий. Том I

– ... Их всех убили, брат, – прохрипел Турбьёрн Ульфсон. Его косматая, огненно-рыжая борода, такие же заплетённые в косу и подхваченные серебряным обручем волосы растрепались от быстрого бега. Кто-то из столпившихся вокруг домочадцев протянул парню деревянную корчагу со свежим пивом. Он бежал несколько часов, стёр ноги в кровь, однако сумел таки предупредить род о свершившемся горе и нависшей над родовым поместьем опасности.

Благодарно кивнув, Тур взял посудину двумя руками и принялся жадно пить. Сейчас он сидел,

привалившись спиной к брусчатой стене длинного дома, и вокруг него хлопотали женщины. Они промывали кровавые мозоли свежей родниковой водой и перевязывали ноги лоскутами чистой ткани.

– Ярл Олаф, мой отец Ульф, а ними и большая часть нашей родовой гвардии, нашего хирда, – оторвавшись от корчаги, продолжал свой рассказ Тур, – Конунг Хакон заманил их в ловушку в одном из фьордов близ Бирки, и убил их всех.

Лицо Рёнгвальда, молодого сына норегского хёвдинга, окаменело. Глаза, несмотря на полумрак длинного дома, вспыхнули ярко-синим пламенем. Тот стал похож на ледяного великана-йотуна из рассказов старой Астрид. Руки брата покрыло тонким слоем льда. Вокруг ощутимо похолодало. Тур выдохнул из носа густое облако пара и недовольно посмотрел брату в глаза.

Рёнгвальд – один из сильнейших одарённых его рода. Истинное дитя северных норвежских фьордов, сын Олафа Могучего, наследник. Высокий, на голову повыше Турбьёрна, белобрысый, с аккуратной светлой бородкой. К двадцати одному году он стал настоящим воином, умело управлялся с разными видами оружия, искусно владел магией льда и холода.

Сын хёвдинга медленно выдохнул. Глаза вернулись в обычное состояние, лёд с рук развеялся, огонь в домашнем очаге как будто загорелся ярче. Рёнгвальд сдержал нахлынувшую ярость.

– Сколько у нас времени? – быстро спросил он.

– Драккары Хакона будут в нашем фьорде к утру, – сказал Тур, – Их там почти семь сотен норегов, пара сотен из которых одарённые. И вряд-ли они оставят нас в покое. Что будем делать, брат?

Удача, что самому Турбьёрну удалось уйти. И предупредить всех остальных в поместье. Боги им благоволят. Рёнгвальд задумался. Отец, а с ним и сильнейшие одарённые его рода, мёртвы. Убийцы спешат в их дом, чтобы добить оставшихся. Сейчас поздние сумерки. Впереди целая ночь. Драться – или бежать?

– Семь сотен норегов? Из которых две сотни одарённых? – переспросил за Туром его давнейший приятель Флоси, маленький широкоплечий свей, из неодаренных хирдманов. Издали его можно было принять за карлика-цверга, однако когда воин брал в руки боевой топор, никто не сомневался в его храбрости и доблести.

Раньше считалось, что воину, не обладающему магией, никогда не совладать с одарённым. Однако внимательно рассмотрев Флоси, с этим утверждением можно было поспорить.

Боевой топор свея, доставшийся тому от его отца, был не простым оружием. Начертанные в прошлом финской вёльвой магические руны на лезвии с лёгкостью позволяли Флоси отражать любые магические атаки. Чем тот умело пользовался.

– Сколько людей в поместье, Геллир? – спросил Рёнгвальд, обращаясь к стоявшему чуть поодаль морщинистому старику. С первого взгляда

могло показаться, что тот мирно доживает свой век, однако первое впечатление зачастую бывает обманчиво.

Хольд Геллир Скулфсон, доверенное лицо хёвдинга Олафа Могучего. Седой, морщинистый, с длинной косматой бородой, заплетённой в косу, широкий, сумевший сохранить ясность ума и мощь дара ветра, самый старый и опытный воин. Именно на него отец Рёнгвальда мог оставить поместье, отправляясь в далёкий вик. Он научил и Рёнгвальда, и Турбьёрна, и большинство стоявших вокруг хирдманов держать оружие. И что немаловажно, уметь им пользоваться. И пользоваться неплохо.

Геллир сделал плавное движение рукой. Поднявшийся лёгкий свежий ветерок, подчинённый воле старого норега, обдал лицо Рёнгвальда. Геллир был очень хорошим магом, сильным одарённым.

– Три десятка, вместе с детьми и женщинами. Что ты задумал... хёвдинг? – спросил старый норег.

Рёнгвальд вновь закаменел лицом. Да, теперь он хёвдинг. Старший воин рода, вождь хирда. Теперь, после смерти отца, он отвечает не только за себя, но и за жизни доверившихся ему людей. Его людей. Хёвдинг поднял взгляд.

Геллир внимательно смотрел в лицо своего подопечного. Да, так правильно. Старый норег как всегда прав. Сейчас, именно в этот момент, когда кажется, что весь мир погас, жизнь утратила всякий смысл.

Рёнгвальд оглядел собравшихся вокруг него хирдманов и женщин, свободных работников и грязных трэлей. Всех их он знал с самого детства. Эти люди, самые близкие ему люди. И конунг всех норегов Хакон сейчас идёт сюда, в его фьорд, чтобы разбить его людей и разграбить его дом.

– Готовьте Морского змея, – собравшись с мыслями, отдал приказ Рёнгвальд. – берите самое ценное, и уходим.

Тур опешил.

– Морской змей быстрый драккар, – согласился брат, аккуратно поправляя повязки на ногах, – однако не самый большой. Может...

– Только самое необходимое, Тур, – перебил того хёвдинг, – Для Клыка нас слишком мало, а я не уверен, что Хакон так просто отпустит нас.

– И что же мы, так просто бросим здесь всё это? – Турбьёрн развёл руками, обводя широким жестом стены длинного дома.

– Ты предлагаешь драться? – напрямик спросил Рёнгвальд, вопросительно приподняв бровь.

– Драться я люблю, – ухмыльнувшись, ответил Тур, но тут же, заметив недовольный взгляд Геллира, добавил, – Однако жить я люблю больше. И умирать я сейчас не хочу. Просто, жалко бросать тут всё это. – грустно закончил тот, пожимая плечами.

– Бросать мы не будем, – успокоил брата Рёнгвальд, – Однако и Клыка с собой не возьмём. Но уверяю тебя, братец, что Хакону не найдётся, чем поживиться на нашей земле.

– Что мы станем делать? – обрадовавшись, спросил Турбьёрн.

Рёнгвальд усмехнулся. Он был младше Тура на два года, тот был крупнее и сильнее, и вместо затейливого мелкого укола он предпочитал простой и мощный удар секирой из-за плеча. Выдумывать всякие хитрости было не самой лучшей стороной брата. Горячий, вспыльчивый, простой, подобно пламени дикого лесного пожара.