Князь Путивльский. Том 1

Чернобровкин Александр Васильевич

— Следующий раз будет через несколько дней, если наберу еще человек триста-четыреста. Есть там на побережье небольшой город, который не трудно захватить.

— Поговорим об этом позже, — предложил князь Жоффруа. — Завтра съедутся мои бароны на пир по случаю твоего приезда. С ними и обсудим.

38

Как рассказывал мне в двадцатом веке лоцман по время проводки в порт, Мерса-Матрух в переводе с арабского значит «Брошенный якорь». Кем брошенный — история умалчивает. Мы тоже бросили якорь на рейде, чтобы не допустить снабжение города по морю, если кто-то вздумает его осуществлять. В порту стояли две галеры под выгрузкой и с полсотни рыбацких баркасов, вернувшихся с ночного лова. Рядом со шхуной встал на якорь бывший зерновоз в балласте.

Будем грузить в него добычу, если захватим город. Наши четыре галеры, две захваченные мной и две арендованные у купцов Жоффруа де Виллардуэном, князем Ахейским, подошли к пляжу и начали выгружать воинов. Полсотни рыцарей и две с половиной сотни копейщиков и арбалетчиков принимают участие в операции. Желающих было намного больше, потому что княжество давно ни с кем не воевало. Я решил, что три сотни в придачу к моим семи десяткам (ко мне присоединились освобожденные из плена галичане и болгары) вполне хватит. Добычу договорились разделить поровну, когда вернемся в Кларенцу. У меня меньше солдат, зато больше кораблей, и я командир. Князь Ахейский собирался лично поучаствовать в захвате Мерса-Матруха, но тогда командиров было бы два, что, как говорят изучающие русский язык немцы, не есть хорошо, потому что есть плохо. Перед этим я рассказал Жоффруа де Виллардуэн, как русичи из-за многоначалия и отсутствия дисциплины проиграли сражение на Калке, и почему ему не стоит воевать с монголами, если они все-таки доберутся до Ахейского княжества. Тесть меня правильно понял и послал со мной своего старшего сына. Вильгельм тоже остался дома. Оба наследника не должны участвовать в одном сражении, если оно не судьбоносное.

Жоффруа-младший считает себя рыцарем-трубадуром. Судя по почти полному отсутствию боевого опыта, он скорее трубадур-рыцарь. На пиру я узнал, что Андравида теперь — столица трубадуров. После того, как несколько лет назад Южную Францию с помощью крестового похода зачистили от альбигойцев, часть их разбежалась по всему свету. Умеющие рифмовать свои неприятности поселились в Ахейском княжестве. Целый вечер они нас развлекали песнями и балладами. Сядет на табурет, левую ногу пристроит на подставку, в левую руку возьмет виолу, облокотившись на левое бедро, а правой водит смычком по струнам, издавая жалобные и просто противные звуки, и напевает. Судя по тому, что трубадуры сочинили об этом крестовом походе, зачистка была жестокой. Говорят, чтобы не пропустить ни одного катара, вырезали целые города. Тысячи трупов валялись на улицах. Как это ни обидно для некоторых звучит, поэты, музыканты, актеры — одна из разновидностей «попрошаек», причем самая опасная, особенно талантливые. Точнее, они — та самая красивая плесень, которая сообщает, что общество загнило. Как только поэтов становится много, жди больших неприятностей, типа альбигойской или коммунистической антисистемы. Вот здоровое быдло и избавляются от поэтов разными способами: или сразу всех с помощью крестового похода, или самых ярких с помощью дуэлей. Так что Ахейское княжество или скоро избавится от поэтов, или прикажет долго жить.

Ахейские рыцари, сержанты и солдаты высаживаются на берег с шутками и смехом. Трапы, опущенные с галер, не достают до берега, поэтому воинам приходится намочиться примерно по пояс. Это их забавляет. Наверное, так борются со страхом. Все ждут атаки городского гарнизона. Был бы я комендантом Мерса-Матруха, ударил бы сейчас, когда на берегу всего часть вражеского войска. Причем эта часть явно не готова отразить нападение.

Я высаживаюсь из лодки рядом с ними и приказываю тем, кто на берегу, занять оборону. Выполняют мой приказ быстро и беспрекословно. Никто даже не глянул на Жоффруа де Виллардуэна-младшего, который приплыл вместе со мной в лодке, чтобы получить и от него подтверждение приказа. Значит, будет полное единоначалие. Что не есть плохо, потому что есть хорошо.

Из города на восток поскакали три всадника. За подмогой. Скакать им придется долго. В ближайших городах гарнизоны маленькие, которым себя бы защитить. Большой гарнизон в Александрии, а до нее больше двухсот километров. Я собирался во время выгрузки своего контейнеровоза съездить туда на выходные, но, когда узнал, что автобус будет тарахтеть пять часов, а таксист заломил триста баксов в один конец, передумал. Так что раньше, чем через полторы недели, помощь не

прибудет. Это при условии, что поплывут на галерах. Пешком будут еще дольше добираться. Если, конечно, какой-нибудь большой отряд не находится где-нибудь поближе. Надеюсь, что это не так, но дозоры вышлю. Для этого мы привезли на галерах шесть лошадей. Рыцари хотели взять больше, но, во-первых, на лошадях города не штурмуют; во-вторых, меньше добычи сможем увезти. Последний довод оказался решающим.

Воинов у меня мало, поэтому разбиваю их на три отряда и выставляю напротив трех городских ворот. Четвертые, морские, будут контролироваться со шхуны. Солдаты сразу начинают копать ров и делать вал на расстоянии метров триста от городских стен, куда долетают только легкие стрелы и сильного вреда не наносят. Пусть горожане думают, что мы собираемся осаждать долго и нудно, пока им не придет помощь из Александрии и с позором не прогонит нас. А что они еще могут думать, видя, как мало нас приплыло?! Мужское население Мерса-Матруха уже собралось на стенах. Они вопят и угрожающе размахивают оружием. Собака, которая гавкает, не кусает. Рот занят.

Для нас с Жоффруа де Виллардуэном ставят шатер. Это я посоветовал его взять. Днем здесь жарковато. Для рыцарей и солдат натянут тенты. Часть солдат выгружает из галер воду, съестные припасы и деревянные лестницы, которых всего десять. Два отряда по двадцать рыцарей, в каждом из которых по три всадника, пошли грабить деревни, расположенные неподалеку от города. Нам нужны тягловый скот и продовольствие. Скот крестьяне наверняка уже уводят подальше от греха, а вот все продовольствие вряд ли унесут.

Рыцари вернулись вечером. Привели две арбы, запряженные парами волов и нагруженные зерном, мукой, финиками, арбузами и всякими хозяйственными предметами, включая щербатые глиняные горшки. Вначале грабежа хватают все подряд, а в конце — выбрасывают большую часть. Пригнали и стадо коз с сотню голов. Всадники догнали и отбили его. Часть коз режут и начинают готовить на кострах. Ночь мы встречаем пьяными криками и песнями. Мой приказ так себя вести солдаты выполняют с радостью. Только те, кому ночью нести караул, трезвы и сосредоточены. Я предупредил всех, что сарацины любят делать ночные вылазки и резать глотки спящим. Тем более, что ров и вал еще не закончены.

Так проходят пять дней. Ров и вал закончили на второй день, а потом занялись их укреплением. Солдаты теперь работают только рано утром и после захода солнца, когда не так жарко. В остальное время отсыпаются после ночного дежурства или играют в шахматы и кости. В общем, изображаем осаду. Горожане так ни разу и не рискнули сделать вылазку. Значит, вояки еще те. Я вызвал на переговоры коменданта Мерса-Матруха и предложил сдаться на условии, что выпускаем всех, кроме рабов-христиан, с запасом продуктов на три дня. Комендант — сухой старик с длинными седыми усами — отказался. Я пригрозил, что скоро приплывут еще несколько кораблей с воинами, мы вместе пойдем на штурм и перебьем всех горожан. Старик предложил дождаться их прибытия. Я погрозил еще немного, поругался для вида — и вернулся в шатер, довольный собой. Ахейцы, включая Жоффруа де Виллардуэна, не понимали, чему я радуюсь. В свои планы я никого не посвящал.

— Мои рыцари говорят, что пора идти на штурм, — сообщил Жоффруа. — Осадой мы ничего не добьемся.

— Как ты думаешь, сколько людей мы потеряем, если пойдем на штурм? — спросил его.

— Много, — ответил он.

— А я дорожу своими воинами. И ты, уверен, тоже, — сказал я. — Поэтому захватим город так, чтобы потери были минимальными.

— А как? — поинтересовался Жоффруа де Виллардуэн.

— Завтра утром узнаешь, — ответил я.

Почти до полуночи приплывшие со мной ахейцы, как и в предыдущие ночи, орали песни. Затем завалились спать. Вскоре луна зашла, стало темно. Вот тут-то и началось осуществление моего плана. Я перешел к отряду, расположенному у дальней от галер стены города. Там были мои дружинники и отряд ахейских пехотинцев. Отобранные днем десять дружинников, одетых в темное, взяли длинную, широкую, толстую и выкрашенную в черное доску и две «кошки» и бесшумно вместе со мной пошли к городским стенам. Доску положили через ров. Перебирались по ней на четвереньках. Так меньше шансов свалиться в ров. Доска была необструганная, царапала руки. Вал под стеной из спекшейся земли, еще теплой.