Князь Стародубский
Шрифт:
На следующий день мои вояки вели себя, поначалу, как сонные мухи. Пинками и матом их подняли и построили десятники, сами страдающие не меньше. Позавтракали, кое-как собрались и тронулись. День будет долгим и мучительным.
Прошли три адские недели. Бойцы стали поджарыми и злыми. Но поведение их разительно изменилось. Теперь, во время обеденного привала они успевали набрать и вскипятить воды, приготовить горячей пищи и отразить атаку всадников, если она намечалась.
Застать их на переходе врасплох витязям уже не светило, их встречало одоспешенное каре, ощетинившееся пиками. С обоих флангов в приближающихся
Планируемую норму в 25 верст выполняли играючи, засветло приходя на место лагеря. Пока не стемнело, успевали установить и раскрепить возы, приготовить ужин, вскипятить воду на следующий день и множество других дел. Закончилось спокойное и беззаботное время для девиц, их все чаще стали использовать по прямому назначению.
Я учил других и учился сам. Многие теоретические знания оказались пустышками. Приходилось домысливать самому или с помощью своих офицеров. Промурыжив войско еще неделю, я дал команду на возвращение в основной лагерь. Радостный рев 300 глоток распугал все зверье на 5 верст вокруг. К месту постоянной дислокации шли так, что обоз не поспевал.
Оставил лагерь на сотников и отправился в усадьбу, отмываться в баньке и потискать невольницу, соскучился по женскому телу. Меня ждали и все приготовили. Новостей никаких не было, бояре наезжали ко мне, временами, и все рассказывали. Единственное, перед тем как расслабится в домашнем уюте, зашел на стройку посмотреть на проделанную работу. Стены поднялись уже кое-где на полтора метра. Артель не сачковала и трудилась от восхода до заката. Молодцы!
На следующий день взял десяток витязей и кметей и проинспектировал свои поля и деревни. Урожай ожидался еще больше, чем в прошлом году, все же население быстро росло, появилось еще пять деревень. Поля, отвоеванные у леса засевались семенами пшеницы и ржи из будущего, трёхполье было уже повсеместным. Тех, кто жил на моих землях давно, я уговорил, убедил, подкупил, но заставил на него перейти, а новеньких принимал только на условиях перехода на эту систему обработки земли. Мои деревни стремительно богатели, на руках крутилось много серебра, в каждом дворе мычала корова, а то и не одна, блеяли овцы, бегали куры, ржали лошади. Мясо на столах стало более частым гостем, а продукты жизнедеятельности животных обещали стать прекрасным удобрением. Слухи про такое чудо расползались, и переселенцы с юга желали поселиться именно у меня.
Все излишки зерна, которые должны были образоваться осенью у смердов, велел везти сначала мне. Цену назначил не хуже, чем у скупщиков, так что думаю можно увеличить свое войско еще человек на 200, прокормлю. Торговцы будут ворчать, но нас, военных, много.
Заехал ради интереса в несколько пограничных деревень, принадлежащих Стародубскому князю. Самого князя пока не было, заправлял всем тиун Григорий. Недавно, кстати, встречались. Он сам привез мне 100 гривен, обещанных Великим князем Владимирским. Все же сумма большая, такую не всякому доверишь. Пообщался с ним. Мне Григорий понравился, смотрит прямо, без вызова, но и не подобострастно, знания, по этим временам, энциклопедические во многих областях. Мой Хрольф хорош, но до Григория ему далеко. Стану удельным князем — попробую сманить к себе.
Так вот, в деревнях
Три дня провел в пути. Вернулся в усадьбу, а там гости. К нам купцы в этом году зачастили, вот и эти из таких. Было их двое, на 3 ладьях. Привезли, как обычно, железо в полосах, сукно немецкое и сельдь датскую. Распродали быстро. Железо забрала артель, часть сукна раскупили смерды, сельдь приобрел мой огнищанин. Но не уплыли, ждали меня. Умылся с дороги, пообедал, да и пошел к пристани.
— Приветствую. Какое дело ко мне?
— Здравствуй, князь. Хотим поставить тут свою избу и склад при ней. Земля твоя, так что просим разрешение.
Я с сомнением посмотрел на купцов. С чего бы это? У нас не город, народу не много, открывать тут представительство смысла нет. Да и не выглядят гости богатеями. Спросил прямо.
Купцы помялись, но признались все же.
— Мы потолковали с Третьяком Малыгиным. Он меньше чем за год хорошо поднялся. До Иванского ста далеко, но дело идет к тому. И мы хотим. Тебе же все равно, чьи гривны получать? А мы посадим здесь своего человека, и он все стекло у тебя покупать станет. Или хотя бы большую часть. И тебе хорошо и нам. А что до серебра, то мы не вдвоем, еще три купца с нами. Малыгин тоже, само собой.
Ясно. Монополию хотят.
— А как вы Третьяка уговорили? Или били долго? — Хохотнул я.
Все же делить такую золотую жилу с кем-то глупо. Третьяк же глупцом не был.
— Дядя я его. — Ответил один. — Пять лет назад ходили мы в поход под Ригу вместе с князем Ярославом Всеволодовичем. В одной из стычек удалось мне вытащить его из боя, раненого. Иначе затоптали бы рыцари. Племянник шустрый у меня, но добро помнит.
— Понятно. Пойдемте-ка купцы ко мне в усадьбу, потолкуем.
Угостил новгородцев вином, стал расспрашивать. Одного звали Яков Михайлович, на вид под сорок лет. Это он приходился дядей Малыгину. Другому, Гостиле Степановичу, чуть больше 30-ти. Но, как потом оказалось, он был самым богатым из всей этой шайки. К тому же только у него было на руках большое количество наличного серебра на данный момент. Остальные не успели распродать закупленные товары и в средствах были стеснены.
— Я же говорил твоему племяннику, что нужное ему стекло появится только к осени.
— Что там осталось, до осени? Пока поставим избу и наступит. А мы будем на склад поставлять товар, какой закажешь. Не нужно ждать и платить втридорога. Нельзя ли увеличить производство, князь? Мы бы взяли любое количество.
— Хрусталь обработать дело не простое, так что его нельзя. А вот остальное стекло … Пошлите-ка, гости, покажу кое-что.
Спустились в подклет. Вдоль стен стояли ящики, на них образцы товаров. Купцы подходили, приглядывались. Окошко было не большое, но солнце светило прямо в него, так что света хватало.