Князь Стародубский
Шрифт:
Напоследок вручил остальным присутствующим женщинам по серебряному кольцу с узорами. Даже холопкам Любаве, Татьяне, Неждане и Дари.
Закончив одаривать, осмотрелся. Гости стояли группками, рассматривая подарки друг друга и обсуждая увиденное. Все явно были довольны. Что ж, эта часть праздника явно удалась. Про меня, правда забыли и я остался с пустыми руками. Не догадались, заразы!
— Дорогие гости! А теперь попрошу всех к столу. — Пригласил я возбужденных и осчастливленных людей. — Пора проводить старый год и поприветствовать новый!
Попировали всласть. Потом, хмельные, кидались снежками на улице, катались
Войско мое отдыхало два дня от тренировок. Я выкатил им 200 литровые бочки греческого вина из погребов усадьбы, местного производства. Две 31 декабря, две 1 января. Выдача шла под присмотром сотников и их помощников, которым строго наказал порядок соблюдать и нести караулы. Нагряну внезапно — проверю. Если что не так, пожалеют и сильно. Вышло чуть более, чем по литру вина на человека в день. Упиться не получится, но расслабится — вполне. Второго января, кряхтя и охая, явился в лагерь к побудке и стал тиранить бойцов. Отдохнули, пора и честь знать. Серебра на них уходит прорва, а выхлопа пока не видно.
И потянулась цепь беззаконий… Тфу, ты! Однообразных дней. К весне мои бойцы готовы были порвать любого, лишь бы только подальше от лагеря и от меня. Каре наконец пошло. Сначала не без огрехов, но потом как на параде. Только стало получаться, сразу как будто замок сняли, идеала достигли в считанные недели. Отобрал с конюшен десять лошадок попроще, велел кметям учить пехоту верховой езде. Главное, чтобы доехали до нужного места и задницу не стерли.
В середине апреля возвратилась строительная артель. Зодчие поднялись на холм, где будет стоять замок, осмотрели грунт, рвы и остались довольны.
— Ночи уже теплые, без заморозков. Грунт лежит плотно, насыпь осела, где могла и утрамбовалась. Через неделю станем класть фундамент. — Объявил Иоанн. Илья и Матвей кивнули, соглашаясь.
Сразу стало неспокойно в усадьбе. Крики и добрые пожелания провинившимся подручным неслись оттуда с утра и до вечера. Две недели укладывали фундамент, укрепляли его арматурой (железа, пусть и дрянного, ушло — пропасть) потом артель оставила стройку на 20 дней и опять занялась плинфой и известняком под раствор.
Вместе с боярами побродил в благодатной тишине по месту строительства. Постояли, помолчали, покачали головами. Грандиозность задуманного стала проявляться воочию. Уйдет уйма времени, сил и серебра. Жалко до боли, но надо!
К Белой горе потянулись плоты, влекомые ладьями, с плинфой и коробами толченого камня, вперемешку с дробленными осколками негодных кирпичей.
К концу мая начали возводить стены. Решил дождаться Третьяка и булгарских купцов и вывести свое воинство на учения. Вмести с витязями и кметями. Будем отрабатывать переходы (пока пешие), взаимодействие и сооружение походных лагерей. К этому времени будут как раз готовы возы, заказанные уже давно в погосте и деревнях. За образец взял повозки гуситов. Всего должны построить тридцать три штуки, по одной на десяток, одна для лекарей с их имуществом и две в передвижной бордель. Девы еще подзаработают себе и мне серебришка,
Уйдем, лагерь опустеет, холопы отдохнут от ежедневного, однообразного труда по его содержанию.
— Здорово, Третьяк? Как добрался?
— Спасибо князя, хорошо.
И поклонился низко. Таааак! Что-то задумал, зараза.
— Смотрю у тебя ладья добавилась? Видимо хорошо в прошлый год поторговал.
— Не плохо, князь.
— В Новгороде немцам продал, или сам возил куда? — Усмехнулся я. — Хватит уже хитрить, становись самим собой.
— Возил к шведам. — Взглянув, наконец, мне в глаза, новгородец усмехнулся в ответ.
— Что привез?
— Да все тоже. Железо, ткани, селедку. Тебе надо?
— Селёдку заберу. Пошли, прогуляемся. Пусть пока твои люди выгружают рыбу.
Не спеша пошли сначала в сторону усадьбы, потом свернули к лагерю. По дороге расспрашивал купца про новости на Севере и из Европы. Тот обстоятельно отвечал. Неожиданно, из-за поворота выползло нечто. Страшное, ощетинившееся, лязгающее. Отошел с дороги слитно марширующего каре, оттащил за рукав Малыгина. Бойцы, в полном доспехе, с боевым оружием, прошагали мимо, выполняя в движении разные манипуляции, повинуясь свисткам сотников. На меня, как я и предупреждал их с утра, едва дозорные доложили о купце, внимание не обращали, а делали свое дело. Войско скрылось за поворотом.
— Это что?! — Удивленно воскликнул Третьяк.
— А, — отмахнулся я, — новобранцы учатся. Неумёхи!
Купец поперхнулся.
— Я бы не сказал, что они новобранцы. — Вымолвил, прокашлявшись. — Я сам стоял в строю. Но мы так не умеем. Да и вооружение….
— Я же тебе рассказывал, помнишь? — Спросил у него. — Ты еще тогда заметил, что негоже смердов в княжеские доспехи наряжать.
Новгородец промолчал. Дошли до трактира, уселись за стол внутри отдельного зала для начальства. Дари лично принесла пиво и закуски. Взяли кружки, отпили. М-да, так себе пивко, даже до «Губернского наблюдателя» не дотягивает. Но местные говорят, что очень хорошее.
— И много у тебя таких новобранцев, князь? — Не унимался мой спутник.
— Таких, необученных, больше половины, человек триста. — Соврал я.
— Ого! — Изумился купец. — А ведь ты даже не удельный князь.
— Ну так поэтому и войско маленькое. А витязей совсем чуток, не больше пятидесяти. — Поскромничал я.
В это время, тяжеловооруженный витязь, как в моем танк Т-90. Новгородец мне был еще нужен, а вот набег ушкуйников — нет. Еще прошлой осенью ушлый Малыгин понял, что в моей усадьбе есть что взять, и не мало. Возможно этот приезд был разведкой перед набегом. Так что, весь цирк был организован только для одного зрителя. Не думаю, что теперь новгородская вольница пожелает меня навестить.
Поговорили на счет торговли. Третьяк хотел всего и много, но серебра на все свои хотелки не имел. Просил часть товара отдать под реализацию, предлагая взамен заплатить большую цену за него. Мне же не нужно было, чтобы рынок насыщался моим эксклюзивом быстрыми темпами. Это сейчас можно продать тот же хрустальный сервиз самому императору и получить золотом по весу. Когда же любой задрипаный король или герцог станет жрать с такого же, цена упадет. Не совсем до безобразной дешевизны, но все же, все же.