Княжич
Шрифт:
— А как он интересно смог заглянуть в окно, если оно в метре от земли? — Спросила Алиса и сама же ответила. — Его кто-то держит! Иди, посмотри, — столкнули меня с постели и ещё ножкой попинали — Давай, давай.
— Ай! — Упал я на пол, — приподнимаясь на локтях и зло, посматривая на жену, посмеивающуюся надо мной и прикрывающую рот ладошкой. — Ну, ты у меня получишь, — обещая, пробормотал я, вставая и идя к окну.
Было и, правда, интересно посмотреть, как это петух смог заглянуть в окно, не стоя при этом на отливе?
— Он уходит, уходит! — Поторапливала меня Алиса, когда петух, подпрыгивая вверх-вниз, словно
— Не уйдёт! — Пообещал я, подбегая к окну и открывая его на растопашку. Высунувшись из окна, я посмотрел ему вслед. Зажмурился, проморгавшись, снова открыл глаза, но ничего не изменилось.
— Ну что? — Нетерпеливо спросила Алиса, когда я снова залез в кровать, отомстив ей тем, что прижался своими холодными ногами к её ногам.
— Бр-р-р, — вздрогнула она.
— Не поверишь, — покачал я головой. — Шарик видать совсем отчаялся там, в своей будке, что заключил пакт с петухом и возит того на спине. Будут теперь мешать нам спать.
— В этой Сибири не только люди странные, но и животные, — нахмурилась Алиса. — А теперь грей меня! — Прижалась она ко мне. — Ирод.
— Постой, Иван. Поговорить надо, — остановил его возглас за спиной, когда он выходил из своего кабинета в родовом поместье княжеского рода Смирновых.
Обернувшись, он обнаружил там ту, с кем ему меньше всего хотелось оставаться наедине в пустом коридоре огромного особняка. Жену младшего брата.
— Доброе утро, — приветливо улыбнулся он Людмиле, мачехе Семёна. — Ты что-то хотела? А то я тороплюсь, — посмотрел он на часы.
— Это не займёт много времени, — сладко улыбнулась она, при этом цепко осматривая его, словно некий экспонат в музее. — Ты наказал моих мальчиков, и мне бы хотелось поговорить именно об этом.
— Твои мальчики, легко отделались, — раскраснелся наследник рода Смирновых, нависая над, казалось бы, хрупкой женщиной. — Эти твари, которых ты зовёшь детьми — насмерть закидали камнями мальчика сбежавшего из соседнего детдома и собирающего прошлогодние орехи под нашим забором! Поняла? За орехи! — Вспылил он.
— Это были наши орехи. С наших деревьев, — вставила она своё слово.
— Ты совсем дура?! — Закричал на неё Иван. — Не понимаешь?
— Вот значит, как ты заговорил? — Прошипела Людмила. — Может мне напомнить тебе, на каких условиях вам помогли мы, Чернозубовы?
— Срать мне на те условия! Я не собираюсь терпеть такого в своём доме! — Наклонился Иван к самому лицу Людмилы, зло сузившей глаза. — Теперь эти паршивцы всегда будут под присмотром. Дядькам же, которых я к ним приставил, разрешено их пороть! И если надо — до крови. Всё! — Развернулся на пятках Иван и быстрым шагом прошел коридор, повернув на повороте, не увидев, как отвратно преображается лицо мачехи Семёна, превращаясь в гротескную маску зла в чистом виде.
— Мы ещё посмотрим! — Сжала она кулачки, пропоров кожу на ладонях ногтями, и не замечая, как с её кулаков на пол падает кровь. — Похоже, в роду Смирновых скоро сменится наследник, а старый князь, коптящий это небо слишком долго, скоропостижно скончается, — пообещала она, — слизав кровь с ладошки и блаженно зажмурившись.
— С вами снова ваша, Марина Кривозубкина, и это местные новости. Мы начинаем! — Включила Юлиана телевизор, пока мы с Алисой готовили завтрак. — И главная новость
Картинка на телевизоре переключилась, показывая нам мужика, прижимающего к уху микрофон, морщился он, пытаясь понять, что ему говорят, а тут ещё…
— Пошел вон, стервец! — Прокричал он на парня радостно махающего рукой в камеру, выгнав того с остановки. — Да, да, Марина, слышу, — встрепенулся он, став распинаться какая это хорошая остановка и как много сделал оный купец Христодула для города.
— Спасибо, Богдан, — поблагодарила его ведущая, мило улыбнувшись и перейдя к следующей новости. — Обсудим международную обстановку. И для этого, в студию приглашается наш эксперт, поющий как соловей, Потап Бесфамильный, — представила рано потолстевшего мужичка в студии ведущая. Тот слащаво улыбаясь, раскланялся. — Что вы можете нам сказать, Потап? Война с Турцией и Китаем — это правда или все ограничится стычками на границах? Внимательно слушаем.
— Я могу сказать только одно, — с ходу начал заводиться эксперт, — они просто дриснут напасть на нас. Просто дриснут! — Выплюнул он слово, в прямом смысле заплевав ведущую передачи, Марину, уже пожалевшую, что села к нему так близко.
Посматривая в телевизор одним глазом, я стал похихикивать. Это юмористическая передача или новости?
— Эээ, извините, — слабо улыбнулась она, вытираясь платочком, — но я не знаю такого слова. Что оно означает? — Смущенно спросила она, пытаясь удержать маску дружелюбия на лице и надо сказать, пока у неё это получалось. Сказывается большой опыт.
— Всё просто. Это когда хочешь пукнуть, — привстал эксперт, показывая на себе, — а в итоге…
— Всё, всё. Стоп! Я поняла! — Поспешно остановила она неадекватного эксперта. — На этом закончим, — наконец кончилось у этой Марины терпение, и в ход пошла реклама.
— Юлиана, выключи, — попросила её мама. — Всё равно ничего путного по телевизору не покажут. Лучше вон в окно посмотри. Больше проку.
— Но сейчас должен начаться мультик про медведя и девочку! — Возразила она, хоть и выключив ящик. — Так не честно, — скрестила она руки на груди, нахохлившись.
— Давай ка за стол. Будем кушать, — погнала её Алиса с дивана, пока я расставлял тарелки. — Смотри, какие блинчики красивые, — показал я ей тарелку. — А если сделать так, — нарисовал я рожицу вареньем на верхнем блине, — то будет ещё лучше.
— Я лучше нарисую! Дай мне, — протянула руку Юлиана.
— Держи, — передал я ей варенье.
— Чем сегодня займешься? — Спросила меня Алиса, пока мы завтракали, изредка давая по рукам заигравшейся в художника, Юлиане.
— Не знаю, — пожал я плечами, — мох должен несколько дней отдохнуть, так что я полностью свободен.