Код Вавилона
Шрифт:
Она пересекла мост Либкнехта, который соединял с городом восточную сторону острова Музеев. На другой стороне она остановилась, роясь в сумочке в поисках талона для оплаты парковки.
Крис использовал момент и оглянулся. Группа шумных туристов шла по мосту к автобусу или к отелю.
Среди них шагала одна парочка. В отличие от остальных, они были серьезны и ни с кем не разговаривали. Одеты были оба в черные кожаные мотоциклетные костюмы и тяжелые ботинки.
Мужчина был обрит наголо, в бровях болтался пирсинг, а на лице застыла не поддающаяся определению
Они были еще на расстоянии десяти шагов, а Крис их уже вспомнил. Они довольно долго стояли на автобусной остановке рядом с рестораном.
Случайность.
Не случайность.
Крис отвернулся и стал смотреть вдоль улицы. Слева большой квартал из новых зданий с мраморными фасадами и обилием стекла, с улицы — въезд в подземную парковку, где профессорша оставила свою машину.
Дальше, в конце квартала, был перекресток, а за ним на другой стороне улицы начиналась обширная зеленая лужайка перед телевизионной башней.
— Сюда нам надо войти, — сказала Рамона Зельнер, когда они двинулись дальше, и в новоотстроенном квартале он увидел небольшой проход.
— Потом. Сперва я хочу убедиться, что ничего не случится.
Он ускорил шаг, дошел до перекрестка и повернул налево. Профессорша, ругаясь, еле поспевала за ним. Он несколько раз оборачивался, спонтанно останавливался у магазинов, ощупывал то, что было выложено на уличных прилавках, перебирал открытки на стендах.
— Нечасто мне случалось видеть столь ярко выраженную паранойю. У вашего психиатра надо отобрать лицензию. — Она стояла рядом с ним и смотрела на выложенные на стенде почтовые открытки с видами Берлина.
Крис ступил в широкий коридор следующего здания. Над входом яркими буквами было написано: Sea Life.В глубине фойе он увидел кассу и купил там два входных билета. Кассирша объяснила ему, что входные билеты аквариума включают в себя также поездку на лифте в соседнем здании. Крис рассеянно кивнул и нырнул с Рамоной Зельнер в темноту выставки.
Отмеченная дорожка вела через разные помещения с аквариумами разной величины. Некоторые аквариумы Крис оставлял без всякого внимания, а у каких-то надолго задерживался. То и дело он оглядывался.
Профессорша безмолвно следовала за ним, избегая дальнейших комментариев после того, как он шикнул на нее, что смерть Форстера вряд ли была паранойей.
Дети прижимались носами к стеклам, отцы объясняли, что форель может жить только в проточной воде, а какой-то мужчина лет шестидесяти вслух пожелал себе в сковородку на Рождество одного крупного карпа.
Крис остановился, прислонившись к искусственной скале у края бассейна: он ждал. Каждый, кто совершал экскурсию, должен был неизбежно пройти мимо них.
Немного понаблюдав, Крис так и не заметил ничего подозрительного, но, тем не менее, он хотел подождать еще пару минут.
— Вот вы сказали, что текст содержит часть десяти заповедей
— Что-то вы поздно вспомнили. Я была уверена, что вы сразу же спросите об этом.
— Брандау казался таким раздраженным — мне не хотелось его провоцировать. Для меня важнее было, чтобы мы пришли к соглашению. Но теперь-то вы можете мне это сказать?
Рамона Зельнер посмотрела на подплывающего ската:
— Что вы знаете о десяти заповедях или о Библии? Или, вернее сказать, о возникновении Ветхого Завета?
Крис задумался.
— В нем закреплено Слово Божье — когда-то кем-то записанное. Так говорит церковь. — Он смутно вспомнил, что были такие вопросы и противоречия, которые его пастор просто отметал. Позднее это все отступило на задний план, перестало иметь значение. Столько времени прошло.
— Понимаете ли вы, что Декалог, то есть десять заповедей, является воплощением ветхозаветного Закона?
— Ну, раз вы так говорите…
— Если рассматривать текст десяти заповедей с точки зрения ученого и анализировать его с разных сторон, то неизбежно приходишь к выводу: источником было не Божье Слово, а предостережения пророков, которые затем сформировались в непреложные Божеские законы.
— Что вы хотите этим сказать?
— В ряду заповедей Декалога чередуются заветы и запреты, прямая речь Бога чередуется с речью о Яхве в третьем лице. Декалог содержит короткие и длинные, обоснованные и необоснованные предписания. Баланс показывает, что надо различать ядро и позднейшие дополнения.
— Вы хотите сказать, что нет единого, твердо установленного изначального текста? Скорее стена, сложенная из отдельных камней, чем монолит?
— Вот именно. По крайней мере, так интерпретируют научные эксперты, которые анализируют тексты Библии. Это не моя область, но я пытаюсь обобщить. Они говорят, что есть основной ряд заповедей, который может происходить из перечня пороков в храмовой речи пророка Иеремии. Это вот что: …вы крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи и кадите Вааалу, и ходите во след иных богов, которых вы не знаете.Именно это и повторяется потом в качестве норм в десяти заповедях. Пророческое оглашение Божьей воли воплотилось в череду заповедей. Ученые считают, что в заповедях прослеживается их происхождение из полемики.
— Тем самым они говорят, что десять заповедей исходят от пророков.
— Именно. Этот основной ряд, должно быть, позднее был дополнен. Следующие заповеди произошли уже не от пророков, а из массы других законов и были заимствованы культом. «Я есть Яхве» происходит из культа. Тем самым череда заповедей заявляет себя в качестве откровения. Свое право Яхве подтверждает своим основным спасительным подвигом — выведением сынов Израилевых из Египта. Из этого он выводит свое условие: «Ты не должен иметь наряду со мной других богов». Это в Декалоге выдвинуто в самое начало. Это первая заповедь.