Кое-что приятное

Райз Тиффани

– Что он сделал?
– спросила Кейти.

– Откровенно говоря, - сказала Нора, - он был полным козлом.

– Не может быть, - ахнула Максин.
– Отец С?

Нора указала бутылкой пива на Сорена. – Помните, когда вы заставили меня драить скамейки тем отвратительным хвойным мылом, и растопили печь в храме до девяноста градусов? [2]

– Я просто хотел, чтобы ты знала, на что похож Ад, и избегала поведения, которое в будущем могло тебя прямиком туда отправить, - ответил

он.

2

по Цельсию +33

– Отец С, это же плохо, - сказала Максин.
– Мне стыдно за вас. Она же могла получить тепловой удар.

– Mea culpa, - ответил Сорен без единой ноты раскаяния в своем тоне.

– Что это значит?
– просила Джозефина.

– «Виноват» на латыни, - ответила Нора.
– Еще он заставил меня поливать палку. Мертвую палку. Но я должна была ее поливать. Каждый день на протяжении шести месяцев.

– Поливать мертвую палку? Какого черта?
– воскликнула Кейти.
– Это безумие.

– Это старый трюк, который в ходу во многих монастырях. Он учит дисциплине и послушанию, которых Элеонор так не хватало, - ответил Сорен.
– Полив палки вряд ли можно приравнивать к испанской инквизиции.

– Затем был метод собачьего свистка, - продолжила Нора.

– Что за метод собачьего свистка?
– спросила Максин.

– О, я сделала что-то, не помню что, - вздохнув, сказала Нора.
– Но что бы то ни было, это так сильно его разозлило, и он сказал, что не собирается обходиться со мной как с человеком, пока я не научусь вести себя как человек. И почти месяц после, когда ему нужно было привлечь мое внимание, он не обращался ко мне по имени. Он свистел так, как будто подзывал собаку. Этим жутко громким неприятным свистом с помощью двух пальцев?

– Такой?
– Сорен свистнул, и Нора поморщилась. Она услышала, как где-то вдалеке начала лаять собака. Казалось, каждая собака в радиусе трех штатов услышала свист.

– Такой, - ответила она, морщась и вздрагивая.
– И теперь у меня флэшбеки. Даже во сне слышала этот свист. Несколько лет подряд.

– Довольно противный звук, - сказала Максин, изображая отвращение на лице, и потерла уши.
– Вау, вы ужасны, Отец. Без обид.

– Конечно, - ответил он.
– Однако, скажу в свою защиту, Элеонор была ужасным подростком. Ты помнишь того молодого человека, которого ты едва не отправила в больницу?

– Которого?
– спросила Нора.

Сорен посмотрел на Максин.

– Что и требовалось доказать. Тогда она была дикой. И до сих пор такая же.

– Но и вы не были святым, - ответила она.
– Помните ту ночь, когда вы и Кингсли так напились, что оказались на крыше вашего дома.

– Нет, - ответил он. – Но только потому, что был слишком пьян.

– Вы знаете Кингсли?
– брови Максин поднялись очень-очень высоко.

– Да, - ответила Нора.

– Конечно же, она знает Кингсли, - ответил Сорен, и она заметила

улыбку в его глазах.
– Раньше...
– Вот тут пауза была почти незначительной. Но Нора заметила ее.
– Она встречалась с ним.

Челюсти каждой девушки, следящей за беседой, одновременно рухнули на пол.

– О. Мой. Бог.
– Прошептала Максин.
– Расскажите все-все-все о нем.

– Вы его девушка?
– спросила Энджи.

– Он хорошо целуется?
– спросила Джессика.

– Почему его тут нет? Вы можете его сюда позвать?
– спросила Джозефина.
– Он же в футбольной команде, значит должен быть здесь.

– Посмотри, Элеонор, - сказал Сорен со слишком невинной улыбкой. – Кажется, я завел тебе несколько новых друзей.

– Для этой беседы мне нужно чуть больше алкоголя.
– Нора встала и направилась к настилу. Она сделала шагов десять, когда остановилась и внезапно услышала оглушительный свист. Она немедля развернулась и посмотрела на Сорена.

– Хорошо натренировал, да?
– спросил он. И все засмеялись.

– Могу сказать лишь одно, Отец С. Одно.
– Она подняла один палец. Подростки были очень впечатлены ею. Очевидно, они никогда не видели, чтобы их священника посылали на три буквы и пославший оставался в живых.

Он поднял свою пустую бутылку Heineken.
– И для меня одну, - добавил он.

– Да, хозяин, - ответила она и сделала реверанс. Она развернулась и пошла к огромному голубому переносному холодильнику на настиле, где хранился алкоголь. Она порылась в нем и нашла Heineken для себя и траппистское пиво Achel 8° Blond для Сорена. Пока она рылась во льду, Нора испытала странное ощущение. Она чувствовала себя... хорошо. Вроде как хорошо. Эта штука на ее лице? Улыбка. Узел в животе? Почти исчез.

Она вернулась к кругу из стульев и покрывалам для пикника, и протянула пиво Сорену. Он посмотрел на него, затем на нее.

– Оно не открыто, - сказал он.

– Мне все нужно делать?
– спросила Нора.

– Да.

– Видите?
– обратилась она к девочкам.
– Зло. Чистое зло.

Она выудила брелок с ключами из кармана, открыла бутылку и передала ему. В этот раз он принял ее.

– Теперь довольны?
– спросила она.

– В экстазе, - ответил он.
– На сколько я помню, Максин с нетерпением ждала твоего рассказа о том, каково было встречаться с моим зятем. Думаю, мы все этого ждем.

– Нет. И не надейтесь, - ответила Нора, подходя к своему креслу.
– Я не поведусь. Здесь дети. И взрослые. И животные с растениями. Воздух. Свет. Неодушевленные предметы. Никто из них не должен этого слышать.

– Девочки, - сказал Сорен, указывая на собравшихся девушек.
– Вы знаете что делать.

Все девочки встали, схватили Нору под руки, подняли ее с кресла и потащили вниз по холму, к пруду.

– Вы собираетесь меня туда бросить?
– спросила Нора.

– Если вы не хотите говорить, - ответила Максин.
– Отец С сказал, что вы хорошо реагируете на угрозы.