Когда боги глухи
Шрифт:
– А я хотела бы пожить в Андреевке, – всхлипнула Антонина Андреевна.
У нее красные глаза, порозовевший от слез нос. В волосах седины незаметно, но на полном лице много тоненьких морщинок. У Варвары их еще больше, она сидит рядом с мужем, Семеном Яковлевичем. В руках скомканный платочек. Хотя они сестры с Антониной, но мало похожи. У Варвары многое от отца, Андрея Ивановича, а у Антонины – от матери.
– Пожить или жить? – уточнил Дмитрий Андреевич.
– Наш дом в Великополе, – весомо вставил Казаков.
– Куда уж нам от детей, – вздохнула Антонина Андреевна. – Только на лето смогу
– Может, продадим дом, да и дело с концом? – предложил Федор Федорович.
– Дом построил наш отец, здесь мы родились. Тут на кладбище могилы наших родителей, – сурово заговорил Дмитрий Андреевич. – Ни о какой продаже и речи не может быть.
– Дом нужно ремонтировать, – сказал Казаков. – Нижние венцы подгнили, подпол местами обрушился, хлев совсем развалился. На квартирантов тоже плохая надежда.. Они ремонтировать не станут.
– От квартирантов толку мало, – согласился Григорий Елисеевич. – Чужое – это не свое.
– Какой же выход? – обвел всех взглядом Дмитрий Андреевич.
– Когда ты сам-то собираешься на пенсию? – спросил Федор Федорович.
– Не отпускают, – улыбнулся Дмитрий Андреевич. – Просился из райкома директором Белозерского детдома – не разрешили.
– Паша, может, ты приглядишь за домом? – повернулась к племяннику Антонина Андреевна.
– А что? Возьму и переберусь сюда жить, – усмехнулся тот. – Я – здесь, а Лида – там…
– Можно бы твоих учителей здесь поселить, – неуверенно сказал Дмитрий Андреевич.
– Мои учителя все пристроены, – ответил сын. – Не нуждаются.
– Здесь прошла наша молодость, тут мы нашли своих невест, народили детей, – негромко заговорил Дерюгин. – Дом Абросимовых – это наш общий дом. И мы сообща должны его привести в порядок…
– Дельное предложение, – кивнул Федор Федорович. – А кто же будет ремонтировать?
– Его не ремонтировать нужно, а весь заново перестраивать, – сказал Дмитрий Андреевич. – Если мы тут все соберемся, где же разместимся?
– Кто-то должен быть здесь постоянно, – заметил Казаков. – А такого человека среди нас нет…
– Я буду здесь жить, – все так же негромко заявил Григорий Елисеевич и взглянул на жену: – Я и Алена.
– А служба? – ошарашенно спросил Дмитрий Андреевич. – Или армия даст тебе отпуск на целый год?
– Я ухожу в запас, – произнес Дерюгин. – Уже документы отосланы в Министерстпо обороны.
– Что же ты молчал, дорогой мой! – обрадовался Дмитрий Андреевич. – Да о лучшем хозяине и мечтать не приходится! Пока ты займешься домом один, конечно, в отпуск мы тебе поможем, а потом не за горами и наша пенсия с Федором Федоровичем.
– Боже мой, наши мужья – пенсионеры, – сквозь слезы улыбнулась Алена Андреевна.
– А что ты молчишь, Семен? – повернулся к шурину Дмитрий Андреевич.
– Вы старшие, вы и решайте, – ответил тот. – Я со своей стороны готов помочь всем, чем смогу.
– Можете рассчитывать и на мои руки, – вставил Павел Дмитриевич. – Я тут освоил столярное дело: сам рамки мастерю для своих фотографий.
– Вы это замечательно придумали, – вступил в разговор Вадим. – Каждый год в отпуск по договоренности мы все будем собираться в нашем доме. Отцы, дети, внуки и правнуки… Сколько нас?
– Я насчитал девятнадцать человек, –
– Может, пристроим и второй этаж? – загорелся Вадим.
– Языком-то можно чего угодно построить, – ворчливо заметил Дерюгин. – Ишь сколько душ насчитали! Надо рассчитывать на троих наследников: Дмитрия, Тоню и Алену. Ефимья Андреевна им завещала дом.
– Ты что городишь, папуля? – укоризненно посмотрела на мужа Алена Андреевна. – Где мы, там и наши дети.
– На готовенькое-то все горазды, – проворчал Дерюгин.
– В полковнике заговорила кулацкая натура, – шепнул Вадим Павлу. – Боюсь, если он будет за главного, и охота сюда приезжать пропадет!
– Чего ты хочешь – командир! – сказал Павел. – Заставит тут всех по струнке ходить!
– Давайте еще раз помянем наших дорогих родителей – Андрея Ивановича и Ефимью Андреевну, – предложил Дмитрий Андреевич.
Павел и Вадим сидели у бани и курили. Рядом в сарае на насесте ворочались куры, над липами в привокзальном сквере галдели галки, шумно устраиваясь на ночь. Где-то на проселке застрял грузовик, мотор то надсадно взвывал, то неожиданно обрывался на высокой ноте. В доме слышались детские голоса – Лида укладывала раскапризничавшихся ребятишек. Приехавшие на похороны не смогли все разместиться в доме Абросимовых, Казаковы ушли ночевать к Супроновичам, а Вадима пригласил к себе Павел. Вадим понял, что друга что-то гложет, он даже с лица осунулся, глаза запали, у губ появилась страдальческая складка. Дома вроде у него все нормально. Маленькая кругленькая Лида, как всегда, веселая, шутит, дети здоровы. На поминках Павел почти не пил, Вадим было предложил прогуляться до Лысухи, но двоюродный брат отказался: мол, теперь быстро темнеет, да и после дождя кругом лужи. Вадим знал, что на песчаной железнодорожной насыпи луж не бывает, но спорить не стал.
Докурив папиросу, Павел почесал свой крупный нос, тоскливо посмотрел на друга.
– Мой батя сильно сдал за последние два года, – сказал он. – Живот отрастил, полысел. А твой отчим – молодцом, худой, жилистый и седины не видно.
– У него волосы светлые, потому и не заметно.
– Не успеешь и глазом моргнуть, жизнь промчится мимо, как товарняк… – задумчиво заговорил Павел. – Дед Тимаш на старости стал всем задавать вопрос: «Зачем, человече, живешь?» Разве можно на такой вопрос ответить? Да и кто знает, зачем он живет?.. Давно ли мы с тобой мальчишками партизанили? Тогда мы не спрашивали себя: зачем живем? А теперь отцы семейства… Дерюгин еще орел! А вот уходит на пенсию, – продолжал Павел. – Всегда командовал людьми, никогда физическим трудом не занимался.
– Займется строительством дома – познакомится, – усмехнулся Вадим.
– Наверное, подчиненные его не любили.
– Зато жена в нем души не чает, – вставил Вадим. – Заметил, как она его? «Папочка, папуля!»
Павел внимательно посмотрел на него:
– А тебя разве не любит твоя Ирина?
– Я как-то об этом не думаю, дружище. Когда вместе проживешь годы, любовь отступает на задний план…
– А что же на переднем плане? – насмешливо спросил Павел.
– Работа, дорогой директор школы, работа и разные другие заботы, – нехотя ответил Вадим.