Когда боги глухи
Шрифт:
Игорь налил ему граммов сто, потом столько же себе и, заткнув скомканной бумагой бутылку, невозмутимо спрятал в рюкзак.
– Остальное допьем за обедом, – твердо заявил он.
– Ты как моя Тонька, – покачал темноволосой головой Листунов. – Та тоже все раскладывает по полочкам!
– Ура, белый! – воскликнул Игорь, срезая под толстый корешок гриб.
Он вспомнил, как мальчишкой в Андреевке бегал с ребятами за грибами, там они росли сразу за околицей, бывало, за час-два наберешь полную корзинку отборных боровичков. Есть он грибы не любил. Жаренные с картошкой еще куда ни шло, супа же никак не мог заставить себя и ложку проглотить. Мать сушила, солила, мариновала грибы… Сколько лет он
Ему завидовали, щупали облигацию, сверяли номер с измятой газетой, которую Игорь таскал в кармане. Изотов сказал: что бы Игорь теперь ни приобрел, даже очень дорогую вещь, знакомые скажут, что он везунчик, выиграл по займу или по лотерее. Ничто так надолго не запоминается, как чужое везение, удача, находка или обнаруженный клад. Хорошо бы, конечно, ссылаться на богатого дядюшку, оставившего наследство, но в СССР это почему-то вызывает у многих подозрение. Даже неукраденные деньги нужно тратить с оглядкой – как бы кто чего такого о тебе не подумал…
Не успели они расположиться на обед под березами, как к ним, насвистывая, подошел Изотов. В руках корзинка с грибами, за спиной тощий вещмешок, на ногах болотные сапоги с подвернутыми голенищами, маленькая клетчатая кепка лихо сдвинута на затылок.
– А не запалить ли нам, товарищи, костерок? – поздоровавшись, предложил он.
Листунов неприязненно посмотрел на него, потом перевел взгляд на початую бутылку, которую Игорь уже выставил вместе с закуской на расстеленную на мху газету.
– Граждане, берегите лес от пожара! – торжественно произнес он. – Одна маленькая спичка способна уничтожить тысячи ценных пород деревьев. Вы разве, гражданин, не видели большой-большой плакат при входе в лес?
– Столько этих разных плакатов кругом! – ответил Изотов. – Если на них обращать внимание…
– Плакаты украшают нашу жизнь, – усмехнулся Алексей. – Или, точнее, приукрашивают.
– Если вы не против, я присоединюсь к вам, – располагающе улыбаясь, проговорил Изотов. – С первой электричкой приехал сюда, и надо же! Кто-то опередил – все белые посрезаны! Можно подумать, что настырный грибник в потемках с фонариком бродил по лесу.
– Мы тоже белых мало нашли, – поддержал разговор Игорь.
– Места тут грибные, – продолжал Изотов. – Я не первый год езжу сюда.
Он развязал свой мешок, достал оттуда бутылку водки, промасленный пакет с семгой. Игорь отметил, что семга явно из ресторана: только там так тонко, до розовой прозрачности, режут.
– Можно и костерок организовать, – заулыбался Алексей. – Вот на этой полянке. Сушняка здесь полно!
Сам проворно собрал хворост, согнувшись над кучкой, зажег сухие тонкие прутья. Скоро небольшой языкастый огонек весело затрещал, сизый дым потянулся вверх, к кронам берез.
– В прошлом году я тут брал по пятьдесят – шестьдесят белых, – словоохотливо рассказывал грибник. – У меня на них особый нюх. Пройдут по моим местам, а все одно хоть после целой армии да наковыряю! А нынче боровиков мало, все больше попадаются подосиновики, ну
На троих у них оказалось всего два стаканчика. Грибник услужливо протянул Игорю свой, пододвинул бутерброды. Улыбнувшись, представился: Изотов Родион Яковлевич. Где он работает, Игорь не знал, а спросить не посмел: Изотов уже не раз предупреждал, чтобы он не задавал лишних вопросов.
– Великое дело – природа, – выпив и закусив семгой, сказал Листунов. – Ходишь, дышишь, душа отдыхает. И мысли в голову приходят возвышенные – думаешь, как это ловко все природа придумала: из костей и перышков уйму птиц сотворила, дятлу железный клюв дала, чтоб деревья долбил, зайцу – длинные ноги и чуткие уши… Каждая букашка – сложнейший механизм, пожалуй, посерьезней внутри, чем наши автомобили, а. Игорь?
– Бегают, летают дикие существа, и никакого бензина им не надо, – поддержал Изотов. Он тоже свою водку залпом выпил и стал закусывать.
Игорь перочинным ножом кромсал банку со шпротами, нож был тупой и туго резал, желтое прованское масло брызнуло на руки и брюки. Настроение у него не было таким лирическим, как у похмелявшегося приятеля. Как сейчас Изотов поведет разговор? И клюнет ля на его приманку Алексей?
После женитьбы Алексей стал больше выпивать, чем прежде. Жену его, Антонину, Игорь видел всего два раза, почему-то Листунов неохотно приглашал приятелей к себе домой, видно, Антонина не очень-то жалует компании мужа. После работы Алексей не спешил домой, он был не прочь с кем-нибудь войти в компанию и заскочить в забегаловку или в пивной бар.
Семен Линдин, наоборот, женившись, стал примерным семьянином – этот после работы шастает по магазинам, стоит в очередях, у него всегда в кармане бумажка с наказом, что следует купить. Жена Семена – врач-невропатолог, работает на двух ставках, ей недосуг заниматься всеми этими делами. Детей пока у них нет. Судя по всему, Линдин попал под каблук жены, а таких мямлей Найденов презирал, не считал их мужчинами. Попробовала бы его Катя подмять под себя!..
Игорь замечал, что некоторые парни, женившись, скоро начинают тянуться больше к веселой компании, чем к дому. Уже за проходной начинают сбиваться в небольшие группки, даже термин такой появился: «Одна на троих». И уже ясно, что умельцы на поллитровку сбиваются. Игорь тоже не рвался домой, но и выпивка его не привлекала. Он с удовольствием ходил по комиссионным магазинам, где продавалась иностранная техника, и подолгу торчал в толпе других у витрин. Туг же в магазине прилично одетые парни предлагали всякую всячину: кассеты для магнитофона, транзисторные приемники, японские и швейцарские часы, массивные перстни с печатками, темные итальянские очки. Ему нравилась эта оживленная деловая атмосфера магазинов.
Как-то по дешевке он купил у иностранного студента блок сигарет «Кент» и тут же продал в два раза дороже Стал брать пленку, потом продавать, приобрел себе японские часы «Сейко». Однажды его прямо на улице остановил южанин и, влюбленно глядя на часы, попросил продать. На этой мимолетной сделке Игорь положил в карман лишних семьдесят рублей. А часы он потом купил с рук, еще более красивые, с хрустальным стеклом.
Он понял, что можно делать у комиссионок такие деньги, которые на заводе ему и не снились. Правда, иногда досаждали дружинники, дежурные милиционеры, все время надо было быть начеку. Обделывать более серьезные дела спекулянты – они себя называли «бизнесменами» – уходили в темные подъезды, скверы, глухие переулки. Хочешь купить кассету с записью модной группы или певца – пожалуйста, пойдем в сквер, а там «бизнесмен» извлекает из портфеля портативный магнитофон и проигрывает тебе любую кассету, которых у него хоть пруд пруди.