Когда была война
Шрифт:
– Можете, - возразила Лиза.
– К Кате тогда и прикрепляйте. А я одна похожу.
Командир встал, прошёлся до стены и, резко развернувшись на каблуках, пробуравил её твёрдым, как алмаз, взглядом.
– Нет, ну ты посмотри, а! Не война, а гуляй-поле! То не хочу, это не буду! Одна она походит, ишь ты! А коль что, кто тебя, дуру, с тыла прикрывать будет?
– Коль что?
– вскинулась Лиза.
– Вы же меня знаете, товарищ командир! Что со мной случится?
Он зашагал из угла в угол, стуча
– На войне, лейтенант, что угодно случиться может, - наконец вздохнул командир.
– Лучшие из лучших погибают. Глупо погибают, по ошибке, по недосмотру! Уверились в своей непобедимости, расслабились и пошли записью в книгу безвозвратных потерь. А завтра точно такой же записью о потере можешь стать и ты, Лизавета!
– Он помолчал.
– Операция скоро, а людей раз-два и обчёлся, тем более опытных! К кому ещё приткнуть этих желторотых? Не к Михалычу же, тот стреляет-то через пень-колоду!
– Ладно, - скрепя сердце согласилась Лиза.
– Пусть так. Возьму любого. Назначайте сами.
– Ну вот и хорошо, - просиял командир.
– Разрешите идти?
Он отпустил её взмахом руки. Лиза вышла на улицу и тут же наткнулась на одного из новобранцев. Он с широкой улыбкой протягивал ей скромный букетик полевых цветов. Нежные лепестки трепал тёплый ветерок. Второй сержант сидел чуть поодаль на пустой бочке, болтая ногами, и разглядывал красную звезду на своей пилотке.
– Вот, товарищ лейтенант, это вам!
– Мне?
– ровным тоном спросила Лиза.
– Не нужно. Лучше себе оставьте, товарищ сержант.
Она решительно пошла вперёд. Сержант устремился за ней и, обогнав, зашагал задом наперёд.
– Чего вы такая злая? Красивая девушка, а злая! Я же от всего сердца!
– Он снова протянул ей букет.
– Между прочим, сам собирал, какие покрасивше только рвал! Чтобы были такие же красивые, как вы. Но ни один цветок, даже роза, не способен затмить вашу красоту!
Лиза остановилась. Из больших зелёных глаз на него глянули два маленьких чертёнка с раскалёнными докрасна вилами.
– А вы, я смотрю, прямо мастер комплименты отвешивать!
– Я от всей души!
– заулыбался сержант, и, в притворном смущении опустив глаза, принялся ковырять носком сапога пыльную землю.
Лиза вырвала у него из рук букетик, сунула ему в нагрудный карман и похлопала по плечу.
– Приберегите своё красноречие и красивости для глупых юных барышень на гражданке. А ко мне обращаться только по форме. Всё ясно?
– Так точно, товарищ лейтенант!
– воскликнул сержант и вытянулся в струнку.
– Вас как зовут, кстати?
– поинтересовалась Лиза.
Он отдал честь и сверкнул широкой улыбкой.
– Сержант Александр
Лиза засмеялась - искренне, по-настоящему, как не смеялась уже давно.
– С хорошей же вы фамилией в снайперы пошли, сержант!
– Это не от слова "промахиваться"...
– уже по-настоящему смутился тот.
– То есть, от него, но...
– Идите располагайтесь, - прервала его Лиза.
– Завтра утром пойдём на учебное задание.
Утром, когда сонные взъерошенные сержанты вышли на построение, Лиза была уже полностью готова. Она критически осмотрела их формы, дёрнула Промахновского за вывернутый карман брюк и сказала:
– Выглядеть, сержант, вы всегда должны с иголочки.
Тот что-то недовольно буркнул в ответ, заправил карман и застегнул нагрудные карманы и воротник гимнастёрки. Лиза удовлетворённо улыбнулась. Так-то! Будет знать, как к ней клеиться! А то нашёлся тут, Ромео недоделанный. Второй сержант, Григорий Бакарёв, не сводил с неё глаз. Внимательный взор его серых глаз сантиметр за сантиметром ощупывал её фигуру, лицо, руки - будто он увидел нечто необычное и впечатляющее. Лиза смутилась на секунду, потом развернулась и вперила в него суровый взгляд.
– Что-то не так?
Бакарёв расправил плечи, выгнув грудь колесом.
– Никак нет, товарищ лейтенант! Просто думаю, как вы, такая молодая, умудрились командиром стать.
– А я с детства служу, - без тени улыбки пошутила Лиза.
Для учебного задания она выбрала лес и приказала сержантам занять позиции и замаскироваться, а сама затаилась в колючей ежевике. Тонкие плети цеплялись за маскхалат, царапали руки и лицо. Лиза прислушалась, потом взглянула на наручные часы. Три минуты - слишком долго для снайпера, за это время немцы успеют убить его несколько раз, но для первого задания она решила выделить побольше времени.
Едва только секундная стрелка коснулась отметки "12", она вскинула винтовку и припала глазом к прицелу, вся обратившись в слух. Тишина. Только где-то на опушке чирикают птички, да вдали, за лесом, трещат одиночные очереди: у маленькой деревеньки без названия опять шёл бой. Жителей там давно уже не было - кого расстреляли, кто успел уйти в леса или добраться до железнодорожной станции, только покинутые опустевшие избушки стояли двумя длинными рядами вдоль накатанной пыльной дороги. Немцы квартировались там, а русские упорно пытались их оттуда выбить так, будто деревенька была каким-то важным стратегическим объектом. Часто случались и одиночные стычки.
Однажды Лиза, лёжа на позиции, заметила двух немцев. Они глумились над молоденьким пареньком в советской форме: загнали в угол полуразрушенного здания без крыши, что раньше было районной больницей, и, угрожая автоматами, заставляли раздеваться. Стоял сухой трескучий мороз, в воздухе кружили крупные хлопья снега, небо было сплошь затянуто серыми облаками. Немец рывками стаскивал с парня запачканную сажей шинель. Тот сопротивлялся, выворачивался, отталкивал его от себя, за что получил в нос прикладом и, покачнувшись, тяжело сполз по стене. По подбородку заструилась кровь. Второй немец сдёрнул с него шинель, отшвырнул в угол и щедро полил пламенем из огнемёта, пока его друг срывал с парня гимнастёрку.