Когда герои восстают
Шрифт:
Он обладал ярким и мужественным ароматом, как свежевыжатые лимоны и секс. Я поняла, что он пахнет Италией, югом с его цитрусовыми рощами и океанским соком, его мускусом и сладким бризом.
Он пах как дом, но давал ему новое определение. И впервые с тех пор, как я села с ним в самолет, бросив свою старую жизнь ради совершенно неизвестной новой, я почувствовала спокойствие за наше будущее.
Данте был дома, и, несмотря ни на что, я никогда не буду бездомной. У меня будет его кров, его защита и его любовь, которая проведет меня через худшую жизнь и худшую себя.
Я поняла, что плачу,
— Прости, — пробормотала я, захрипев.
— Тебе не нужно извиняться, — заверил он меня, поглаживая одной большой, сильной рукой по голове и вниз по спине. — Знаешь ли ты, как хорошо, когда ты уязвима в моих объятиях? Знать, что это подарок, который ты даришь только мне?
Я никогда не думала об этом в таком ключе.
— Я всегда чувствую себя обузой, когда переживаю. Это не должно быть ничьей проблемой, кроме моей собственной.
Он издал болезненный звук в горле, затем провел носом от моего лба вниз по переносице, пока не достиг моих губ, где он произнес эти слова как секрет.
— Это привилегия, Елена, знать тебя досконально. Знать, что заставляет тебя страдать и что заставляет тебя краснеть. Знать, какие у тебя демоны, чтобы я мог уничтожить их за тебя, когда у тебя нет сил, или наблюдать, как ты преодолеваешь свои кошмары, потому что я люблю смотреть, как мой боец побеждает все на своем пути. Для меня честь знать тебя, и я никогда не приму это как должное.
Я сдержанно рассмеялась.
— Как ты всегда знаешь, что сказать? Серьезно, ты ходил на курсы по этому поводу?
— Нет, — торжественно ответил Данте, проводя кончиками пальцев по моей щеке, убирая слезы. Один за другим он подносил свои влажные пальцы ко рту и сцеловывал мои слезы. — Я просто знаю, каково это быть ненавидимым, чувствовать себя одиноким против всего мира, чувствовать себя злодеем. Я уже говорил тебе, мы не такие уж разные.
— Нет, — согласилась я, проводя большим пальцем по твердому изгибу его заросшей щетиной челюсти. — Я думаю, мы видим мир одинаково.
— В черно-белом цвете? — поддразнил он.
— И в красном, — ответила я с улыбкой, которая поделила мое лицо на две одинаковые половинки.
— Хорошо, потому что ты скоро встретишь свою новую семью, — сказал он мне, поцеловав в лоб и усадив меня обратно.
— Я уже встречалась с Торе, — напомнила я ему, как он напомнил мне ранее в тот день.
Его улыбка была мрачной, выражение собственности.
— Да, но он и наши люди здесь не встречали тебя такой, какая ты есть сейчас.
— Как твою?
— Не только как мою женщину, но и как их. Женщина, la Donna, за которую они должны будут отдать свою жизнь, как и я, — сказал он почти обыденно, фактически, будто он не менял весь мой мир. — Ты больше не мой адвокат, Елена. Tu sei la mia regina.
Ты моя королева.
Глава 6
Елена
Вилла Роза располагалась на вершине холма в часе и двадцати минутах езды от Неаполя, в Региональном парке Монти Пичентини, недалеко от небольшого городка Сиети. Пышные зеленые горы доминировали над пейзажем,
— Это как будто что-то из сна, — вздохнула я, потрясенная тем, насколько красивым показался мне типично итальянский пейзаж по сравнению с мрачным районом Неаполя, в котором я выросла..
Когда показался дом, я слегка вздохнула. Это был традиционный фермерский дом, достаточно большой, чтобы в нем могла разместиться семья хозяина и семьи рабочих. Большое здание было построено из белого камня, который в свете заходящего солнца становился розово-золотым, черепичная крыша была красной, как кровь. Арочные окна и дверные проемы были увиты ползучими бугенвилиями и лианами, так что казалось, что строение вырвалось из земли, как растение, что-то органическое и вечное.
Мне это нравилось.
Оно было похоже на дом и в то же время на дворец.
А перед ним, в два длинных ряда по обе стороны от колоссальной деревянной входной двери, стояли его обитатели. Из книг и просмотра сериала Аббатство Даунтон с Бо я знала, что именно так слуги XVIII века приветствовали своих господ и госпожу по возвращении в родовое поместье. Двадцать пять человек, в основном мужчины с оружием, одетые в черное, хотя было тепло, стояли во внимании, когда мы остановились на круговой дороге.
— Sei pronto? — спросил Данте.
Ты готова?
Нет.
Не совсем.
Как можно подготовиться к встрече с группой преступников, которые вдруг станут ответственными за твою безопасность? Как я могла встретить мужчин, которых всю жизнь считала отбросами общества, и не испытывать стыда за то, как я их оценивала?
— Перестань думать, cuore mia (пер. с итал. «сердце мое»), — приказал Данте, но в его голосе звучал мягкий юмор, когда он перевел мой взгляд с окна на свое лицо. — Прими la dolce vita (пер. с итал. «прекрасную жизнь») и наслаждайся этими моментами со мной, va bene? (пер с итал. «хорошо?»). — он взял мою руку и поцеловал ладонь. Не думая, я обхватила ее пальцами, защищая. — Этот дом больше, чем любое другое место, где я когда-либо был. В детстве я проводил здесь почти каждое лето с матерью, Александром и Торе, а после ее смерти я жил здесь долгие годы. Это мое убежище, и надеюсь, что оно станет и твоим тоже.
— Мне кажется, что ты только и делаешь, что отдаешь мне, —,тихо сказала я ему, заставляя себя передать спутанный узел эмоций, забивший мое горло. — Я должна была помочь тебе, а теперь ты здесь как беглец только из-за меня.
— Ferma, — сказал он, — Остановись. Я всегда планировал уехать из США, и, честно говоря, я мог бы отправить Адди, Фрэнки, Марко, Чена и Якопо спасать тебя в Бруклине, но решил этого не делать. Мы все делаем выбор, Лена, не позволяй этому преследовать тебя, когда все сделано.