Когда герои восстают
Шрифт:
— Познакомься с нашей итальянской семьей, — сказал мне Данте, ведя нас к левой стороне очереди. — Это мой двоюродный брат и наша итальянская правая рука, Дамиано Витале.
Огромный мужчина с великолепной смуглой кожей, сверкающей под солнцем, как черное дерево, вышел из очереди, приветствуя меня. От него пахло теплом и мускусом, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, а когда он отступил назад, его белоснежная улыбка была одной из самых красивых, которые я когда-либо видела.
— Здравствуй, — сказал он на лирическом итальянском языке, в его речи слышался намек на другой
— Прекрати приставать к моей женщине, Дамиано, — мрачно пробормотал Данте. — У тебя достаточно женщин.
— Три любовницы это не слишком много, — возразил он, подмигнув мне.
Я улыбнулась ему, потому что его плутовское обаяние напомнило мне Данте.
— Пока все они в курсе ситуации и дали на это согласие, я не вижу проблемы.
Брови Дамиано рассекли его гладкий лоб, прежде чем он решительно рассмеялся.
— Данте, ты не говорил мне, что у тебя такая продвинутая итальянка. Быть может, я уведу ее.
Данте издал низкий звук в горле, который можно было бы принять за рычание, когда скользнул сильной рукой по моему бедру и притянул меня прямо к себе.
— Attento, Dami.
Осторожно, Дами.
Меня пробрала дрожь, когда он продемонстрировал свое собственничество. Я никогда бы не подумала, что животные проявления Данте могут быть настолько сексуальными, его защита и чрезмерное собственничество, его рычащие угрозы и проявления насилия, его жесткий секс... все это было вне сферы моего опыта, но я оказалась полностью очарована его темным магнетизмом.
Я положила руку на грудь Данте и улыбнулась Дамиано.
— Он становится немного сварливым, когда устает.
Смуглый мужчина снова засмеялся, в уголках его глаз появились слезы. Мой мужчина лишь бросил на меня холодный взгляд, приподняв бровь.
— Если я и устал,bella mia (пер. с итал. «моя красавица»), то только потому, что ты не давала мне спать почти весь полет. — он с сожалением пожал плечами на своего кузена. — Она не может насытиться.
— Данте! — огрызнулась я, но вместо обычного стыда в горле у меня клокотал смех.
— Женщина, не дающая тебе скучать, — сказал Дэми со злобной ухмылкой. — Я одобряю. Думаю, мы с тобой станем хорошими друзьями, Елена.
— Я надеюсь на это, — искренне сказала я.
Адриано, Чен, Марко, Якопо и Фрэнки научили меня не судить о мафиози так, как я судила их в детстве.
Кстати говоря, я вздрогнула, когда увидела мужчину в очереди, слишком знакомое лицо из моего детства.
— Нико, — поприветствовала я его широкой улыбкой. — Сколько лет прошло.
— Они были добры к тебе, — сказал он с большой мальчишеской улыбкой на своем грубом лице. Когда я поцеловала его в обе щеки, от него пахло точно так же, моторным маслом и лакрицей. — Я счастлив снова видеть тебя.
— Я тоже. — и я говорила серьезно. — Ты женат?
— Козима не оказала мне чести, поэтому я так и не остепенился, — сказал он с усмешкой, а затем
Мы с Данте рассмеялись.
— Нет, я бы никогда. Найди меня позже, я бы с удовольствием пообщалась.
Он кивнул, но прежде, чем мы смогли двинуться дальше, он протянул руку, дотрагиваясь до меня. Данте поймал его запястье с твердым взглядом. Нико прочистил горло и неловко кивнул, переместив вес на свои здоровенные ноги, а затем посмотрел на меня сквозь ресницы.
— Я рад, что ты в порядке, — тихо сказал он. — Я рад, что вы все выбрались отсюда в целости и сохранности.
Мое сердце сжалось от этих приятных слов. Нико был не очень умным, но он всегда был хорошим другом нашей семьи несмотря на то, что вступил в Каморру в одиннадцать лет, а мой брат, его хороший друг, нет.
— Grazie mille (пер. с итал. «большое спасибо»), — пробормотала я.
Нико кивнул, на его щеках появился румянец, и он склонил голову.
Данте провел нас вперед, представив мне остальных мужчин, которые охраняли дом и работали на Дамиано, а значит, и на Сальваторе. Все они были любезны, хорошо воспитаны и слегка благоговейны, будто встречали королевскую особу и хотели вести себя наилучшим образом.
Когда я прошептала это Данте после того, как мы закончили знакомство, он поцеловал меня.
— Regina mia (пер. с итал. «моя королева»), Елена, это не то, что мужчины предпочитают в большинстве своем. До тебя я никогда не представлял им женщин таким образом.
Гордость пронеслась сквозь меня, очищая от предвзятых мнений, от моего ужасного прошлого с Каморрой. Я больше не была маленьким ребенком с ужасным отцом, задолжавшим мафии. Я была умной, взрослой женщиной с любовью и защитой мафиозного дона.
— Я бы хотела, чтобы меня уважали за то, кто я есть, а не только за то, с кем я сплю, — добавила я холодно, потому что устала постоянно ощущать себя уязвимой.
Губы Данте подергивались, когда он вел меня в дом.
— Я не сомневаюсь, что они зауважают тебя, если ты дашь им время.
Вестибюль виллы представлял собой двухэтажное сооружение, с одной стороны которого располагалась выложенная плиткой лестница с коваными перилами, а с другой массивные арки, ведущие в гостиную и коридор, который, вероятно, вел на кухню. Цветовая гамма была кремовой, желтой, оранжевой и красной, теплом и светом был пропитан каждый сантиметр дома.
Он подходил Данте гораздо больше, чем его черно-белая квартира в Нью-Йорке, и, к своему удивлению, я обнаружила, что он подходит и мне.
— Мне нужно быстро встретиться с Дамиано и Торе, но после я покажу тебе все вокруг, ладно? — Данте погладил волосы у моего виска и поцеловал меня в висок.
Я кивнула, уже бредя по коридору, махнув ему рукой.
— Со мной будет все хорошо, иди.
— Елена, — позвал он, когда я отвернулась, ожидав, пока я оглянусь, чтобы улыбнуться и сказать: — Ты сделала меня счастливее, чем я когда-либо был. У тебя хватило смелости последовать за мной сюда, и я никогда не забуду этого и не перестану стремиться быть достойным этого.