Когда мы были людьми (сборник)
Шрифт:
Да че вы такие кислые? Я на заправке тут у вас остановился. Слышу, два мужика толкуют. Водолаза везут из краевого центра, канал ваш водяной, станичную артерию изучать. Пробы грунта брать будут. По науке, блин… Перцовочка с медом гарно идет, насыпайте. А что у тебя, Серж, за тайна? Ну ладно, я горилку не пью. На «вульвочка». И Натаху забрать надо. Отсюда, от вас. Она тут к Петру Петровичу приехала, тюльпаны хочет разводить голландские. Ей из Борисоглебска прислали посылку с луковицами.
– На ящичке «Жозефина» написано? – Козлов вспомнил старика «Ожегова».
– Откуда знаешь? «Жозефина». Кто
– Любовница Наполеона.
8
Водолаза отыскали в Краснодаре, на улице Коммунаров. В старом, раритетном доме зубного врача Березовского. На самом верху этого дома, на втором этаже, базировались две писательские организации. Отличались они друг от друга перестановкой слов. Одна – Союз писателей России. Другая – Союз российских писателей. Что в лоб, что по лбу. Но некоторые в этом видели гигантскую разницу. На первом этаже просторно располагался гей-клуб «Серебряный дождь». Внизу – водолазное общество. Оно в ядре своем состояло из одного человека, бывшего летчика Сидоренко Ивана Алексеевича, человека трезвого и рассудительного.
Окружал водолаза штат. Пожилая в очках особа с красной косынкой вокруг шеи. Мария Валентиновна. Она все время натягивала руками щеки. И, натянув окончательно, послала к «девушке». Девушка Марьяна Эмпедокловна выписала счет и, поигрывая джинсовыми ягодицами, профланировала в кабинет к шефу. У шефа была русская фамилия Зайцев. Но это был мимикрированный Волк. Настоящий волк со стальными клинками в пасти. Поигрывая чайной ложкой в стакане с подстаканником, такую посуду дают в поездах, Зайцев взглянул на представителя администрации Викентия Желябова: «Чем расплачиваться будете?» «Рисом» – был ответ. Зайцев удовлетворенно хмыкнул: «Две машины зерна». Желябов выковырнул сотовый телефон из вельветового кармана, позвонил и согласился с двумя машинами. «Район дает добро». Водолаз позарез нужен. Надо взять анализы из грунта.
Викентия Желябова послали к инженеру по технике безопасности. Нужно было разрешение из Москвы. Хотя бы факс оттуда.
К вечеру все утряслось. Штат разъехался по домам. В «уазик» погрузили водолазную амуницию. В «Волгу» усадили Ивана Алексеевича Сидоренко, который всю дорогу клял пьяниц. До чего они, гады, Россию довели! Он говорил скучные вещи о разрушении семьи, о пьяной преступности и о невозможности вылечится от алкоголизма. «Только захотеть, превозмочь себя. Я знаю одного такого человека». «Кто же он?» – спрашивал, глядя прямо перед собой, Викентий Желябов.
Ответа так и не последовало. Водолаз стал хвалить нынешнее воспитание в казачьем духе. Когда проезжали мимо часовенки за городом и поравнялись с участком, усеянным желтым, подсолнуховым цветом, притормозили. Шофер это сделал автоматически.
– Это лотосы! – толкнул пальцем в боковое стекло «Волги» бывший летчик, теперешний водолаз. – В гражданскую здесь генерала Корнилова снарядом сшибло. На этом месте теперь лотосы цветут, круглый год без отпуска.
– Откуда же они взялись? – оглянулся Желябов.
Водолаз невозмутим:
– С неба, батюшка. С него. Я думаю, что и ваши цветики с неба. Сосут, говоришь, ашдвао-то? И из Якутии вот факс пришел. Жучок там вывелся, злой. Но эту тварь морозы угрохают. Наши морозы вон и французов вытурили в двенадцатом году. Так сосут, баешь?
– Сосут!
– Все в мире связано! – философски изрек водолаз Сидоренко. – Опять же водяру хлещут как заведенные. Повышаешь, повышаешь в цене, а они все равно дуют ее род е мую. И песни, змеюки, придумали какие. Во какие.
И водолаз тонким тенором запел:
– «У меня есть пять рублей, у тебя есть пять рублей, у него есть пять рублей. Выпьем, будет веселей!»
Веселый водолаз. Да и как ему не веселиться, работа – адова.
Поселили Ивана Алексеевича в гостинице «Лотос». Викентий Желябов приказал запереть его в комнате, снабдив всем необходимым: «Чтобы не нарюхался! И чтобы – ни-ни, стольник, тысячу под дверь подсунет – не открывайте».
Надо отдать должное работницам «Лотоса»: и горничной Власовой Неле Николаевне, и дежурной Кристине Перебейнос – не поддались они увещеваниям и денежным подаркам приезжего водолаза.
В два часа ночи им надо было заполнить водой все ёмкости, потому что только ночью из кранов текло. Днем оттуда доносился лишь змеиный шип.
Водолаза пришла глядеть вся станица. Он походил на космонавта, только почему-то с рогами. С плеч у Сидоренко свисали гофрированные трубки. Черт, да и только! Вельзевул-л.
Конечно, он был трезв. Но неуклюж, как все водолазы. С силой поднимая коленки, прошлепал своими свинцовыми подошвами по отлогому берегу. Подручные расчистили водяную гладь от зеленой нечисти. И в эту полынью Иван Алексеевич плюхнулся. На берегу рассказывали, что к водолазному костюму прикреплен был садовый секатор и несколько колбочек для химических опытов. Водолаз плюхнулся. Однако воды для него было явно маловато. Он стоял по грудь в этой самой воде и крутил серыми с синевой рогами.
Все же нырнул под «лотосы», побыл там минут десять и стал выбираться на берег с образцами дна искусственной речки.
Его что-то спросил внезапно подъехавший на белой иномарке руководитель района Потап Михайлович Толузаков. Тот покрутил своим «скафандром» или головой. Потап высморкался. Не поймешь. Народ понял, что если Толузаков появился, то дело принимает нешуточный оборот. Дело в том, что руководитель основную свою жизнь вел то ли в Женеве, то ли в Цюрихе. В район наезжал редко, лишь для приема граждан по личным вопросам.
Водолаз в станице надолго не задержался. На тех же автомобилях, с тем же эскортом Иван Алексеевич Сидоренко укатил в краевой центр сдавать пробы в лабораторию.
Некоторые любопытные станичники, осмелев, после водолаза попытались было вытащить несколько листьев лотоса. Но он не давался в руки. Жег, как крапива, и затягивал храбрецов в объятия.
Сплетники принесли новые вести. Не лотос это. А водяной гиацинт. И уж если этот водяной гиацинт взялся за дело, то он всю влагу вытянет. Его привезли с собой генуэзцы еще до нашей эры – осушать болота. А раскопала это все юный эколог Анечка Огурецкая, ученица седьмого «Б» класса школы № 1. Принесла старый учебник, царский еще, сличила. Так и есть – Eichhornia crassipes. Не лотос, а водяной гиацинт. И еще трясла распечаткой из Интернета, в которой в апокалипсической манере говорилось об этой чуме.