Когда мы встретимся вновь

Ellada

– Дело в том, что мне необходимо переговорить с Эдом. Надеюсь, он снова примет меня в свою труппу. Кроме того, я хочу попросить его, чтобы он взял Шарля.

– Шарля? – Эелонора удивленно посмотрела на француза, в ее глазах блеснули искры уже профессионального интереса. – Вы тоже актер, мистер де Шарни?

– О, я сменил множество профессий, мадам, – усмехнулся тот. – Доводилось и играть на сцене.

– И в каком театре вы выступали?

– В «Комеди Франсез».

– В «Комеди Франсез» в Париже?!! – Элеонора не смогла сдержать удивленного возгласа. – Господи, да это же один из самых старых и лучших театров в мире!!! Полагаю, это послужит вам отличной рекомендацией. Надеюсь, я не покажусь вам слишком назойливой, если поинтересуюсь, почему вы снова не вернулись в «Комеди Франсез», а предпочли отправиться в Америку?

– Дело в том, что я был отнюдь не звездой первой величины в «Комеди Франсез», – спокойно пояснил Шарль. – Поскольку я работал там сравнительно недолго, чуть меньше года, мне давали лишь незначительные и второстепенные роли. Кроме того, я очень хотел побывать в Америке.

– Понятно, – задумчиво протянула Элеонора. – У вас прекрасный голос и неплохие внешние данные, что немаловажно в нашей профессии. Хотя, конечно, ваши прически просто ужасны, но, думаю, за время репетиций волосы отрастут. К тому же, следует принять во внимание, что вы

только что вернулись с фронта. Можно сказать, герои. Думаю, Эдвард с удовольствием возьмет вас в свою труппу, ведь ваше участие в спектаклях несомненно добавит им популярности.

– На это мы и рассчитываем, – согласился Терри, устраиваясь в кресле. – Но не будем загадывать заранее, а сначала все-таки поговорим с Эдвардом. Вот только если мы хотим обсудить с ним этот вопрос сегодня, то нужно успеть до начала репетиции. Он терпеть не может, когда ему мешают работать. А потом… – Терри споткнулся на мгновение. – А потом я хотел навестить Сюзанну. Как она? – помолчав, тихо поинтересовался он.

– Как всегда, – Элеонора тяжело вздохнула. – Тихая, грустная, ждет тебя. Кажется, у нее все без изменений, хотя я редко вижу ее. Много работы, да и репетиции заканчиваются поздно. Она почти не выходит из дома. Изредка миссис Марлоу вывозит ее в парк. Несколько раз я все же встречалась с ней и даже разговаривала. Когда передавала ей твои письма. Она старается держаться, хотя очень переживает и беспокоится за тебя. Впрочем, как и я.

– Прости, – голос Терри был по-прежнему тих и серьезен, но в нем не было сожаления. – Я не мог поступить иначе.

– Я знаю, – вздохнула Элеонора и грустно усмехнулась. – Я только надеюсь, что ты достиг того, чего хотел, и все это было не зря, – она вопросительно посмотрела на сына, но тот ничего не ответил и молча отвел взгляд, а его лицо мгновенно превратилось в застывшую непроницаемую маску.

В комнате воцарилась напряженная тишина.

– Ну да ладно! – весело воскликнула Элеонора, пытаясь разрядить обстановку. – Что было, то прошло и быльем поросло! К чему говорить о грустном в такой радостный и светлый день? Оставим грусть позади, сегодня у нас праздник! Терри, ты можешь навестить Эдварда и Сюзанну, но после я снова жду тебя к себе! Этот день принадлежит мне, слышишь? В конце концов, я – твоя мать. Должны же у меня быть хотя бы незначительные привилегии!

– Хорошо, мама, – послушно произнес Терри тоном пай-мальчика. – Мы навестим сначала Эда, затем Сюзанну, а потом я снова приду к тебе.

– Но не раньше, чем я угощу вас завтраком и чаем! – со значением добавила женщина.

– Ну, разумеется, – при мысли о завтраке с горячим чаем на его губах заиграла блаженная улыбка, а глаза мечтательно затуманились. – Только чай с бергамотом! – спохватившись, умоляюще-требовательно добавил он.

– Как пожелаешь, – мягко улыбнулась Элеонора, направляясь на кухню. – Сегодня все – как ты пожелаешь.

Они пробыли у нее чуть больше получаса. Придерживая рукой штору, Элеонора наблюдала, как ее сын и его друзья идут вниз по улице.

«Боже, как же он изменился. Вырос. Мой сын стал совсем взрослым. Господи, как незаметно пролетело время! Кажется, совсем недавно мы были в Шотландии, сидели, обнявшись, у камина и он был совсем мальчишкой. И вот он уже взрослый человек. Мужчина. Странное чувство… Будто теряешь что-то. Ну да что там! Когда-то это должно было случиться. Терри всегда был слишком серьезным, упрямым и самостоятельным. И несчастливым. Несчастья заставляют нас взрослеть быстрее. В то же время в нем до сих пор сохранилось что-то мальчишеское. Даже после того, как он прошел эту ужасную войну. Ладно. Не стоит думать о грустном в такой замечательный день. Сегодня не место печальным мыслям и плохим известиям. Сегодня – праздник. И ничто не должно его омрачать. Все подождет до завтра. И то, что я должна сказать ему, тоже. Господи, даже представить страшно, как отреагирует Терри, когда узнает, что его отец здесь и мы снова вместе, не говоря уже о… Впрочем, что толку теперь сокрушаться? Ничего уже не изменишь, а если я начну этот разговор сегодня, то лишь испорчу ему такой замечательный день. Нет, не стоит. Только не сегодня. Он едва вернулся и так счастливэ Успеется. Все завтра!!! – Терри, Чарли и Шарль дошли до конца улицы и, свернув за угол, исчезли из виду. – Зато как обрадуется Ричард, когда узнает, что Терри здесь и с ним все в порядке, – внезапно пришедшая в голову мысль заставила ее застыть на месте. – О, Господи!!! Ричард!!! Он же не знает о приезде Терри!!! Он наверняка придет ко мне сегодня и… И столкнется с ним, – Элеонора почувствовала себя так, словно на нее неожиданно вылили ушат ледяной воды. Ее бросило в жар, затем снова в холод, от накатившей паники противно засосало под ложечкой. Тяжелая штора выскользнула из ее ослабевших пальцев и плавно закрыла окно. – Нет, этого нельзя допустить! – закусив нижнюю губу, Элеонора обхватила плечи руками и нервно зашагала по комнате, пытаясь собраться с мыслями и решить, что же делать дальше. – Я должна разыскать Ричарда и предупредить, чтобы он какое-то время не приходил ко мне. Им лучше не встречаться, пока я не поговорю с Терри. А до тех пор я могу сама приходить к нему. Но с разговором лучше не затягивать. Впрочем, Ричард не позволит мне затянуть. Ему не терпится встретиться с сыном. Вот только не уверена, что и Терри жаждет снова видеть отца. Скорее уж наоборот. Почти уверена, что он откажется не то что разговаривать, но даже просто видеть его. Он может быть очень упрямым. Особенно когда обижен. Достаточно вспомнить, как старательно он отказывался разговаривать со мной и избегал любых, даже самых мимолетных встреч, пока считал, что я его бросила. А сейчас он не просто обижен. Он зол. Он очень зол на отца. Но теперь, когда я и Ричард снова вместе, Терри придется общаться с ним. Хочет он или нет, но они должны встретиться. Но не раньше, чем я поговорю с ним. Да, определенно, так будет лучше! Ну, что ж… За дело! Сложно быть матерью взрослого сына. Но еще сложнее, кода приходится выбирать между двумя мужчинами, каждого из которых ты любишь больше жизни и не желаешь потерять ни одного из них. Особенно если это отец и сын. Посмотрим, удастся ли мне сохранить их обоих! Помоги мне, Господи! На тебя вся надежда».

Подхватив плащ, Элеонора спешно направилась к двери.

Они шли по центральной улице. Бросив очередной удивленный взгляд на мрачно-неприступное лицо Терри, Шарль чуть нахмурился, но предпочел промолчать, хотя и никак не мог понять, что же произошло. До, во время и после визита к матери Терри был весел, разговорчив и буквально искрился радостью. Вспомнив Элеонору, Шарль чуть улыбнулся. Он действительно не знал, что американская актриса Элеонора Бейкер, о таланте которой с таким восторгом писали парижские газеты, и есть мать Терри. Человека, с которым его свел странный поворот непредсказуемой насмешницы-судьбы Человека, ставшего его другом. Почему-то он был убежден, что Элеонора Бейкер очень молода. Быть может, из-за того, как она выглядела на смутных газетных фотографиях. А быть может, из-за всеобщего поклонения,

которое вызвала ее игра. Обычно такого восторга удостаивались лишь молоденькие красавицы-звезды, неожиданно вспыхивающие на театральном небосклоне, иногда не столько благодаря своему таланту, сколько внешней привлекательности. Но наяву Элеонора оказалась совсем не такой. Перед ним предстала не актриса, а просто женщина. Невысокая, стройная, обаятельная, чуть грустная и очень-очень красивая женщина с завораживающе-ласковым взглядом огромных изумрудных глаз и мелодичным грудным голосом. От нее словно исходили невидимые волны, окутывающие теплом и покоем всех, кто к ней приближался… Как бы то ни было, пока они были у нее в гостях, Терри был весел. После того, как они, насладившись материнским теплом, любезностью и гостеприимством Элеоноры, выбрались на улицу, Чарли сообщил, что отправляется искать себе жилье, а они с Терри направились на Бродвей, к руководителю театральной труппы, с которой тот выступал до ухода на фронт, и Терри все еще был в прекрасном расположении духа. Встреча с Эдвардом Стэнфордом прошла весьма успешно. При виде их старый актер буквально расцвел от счастья и все время, пока они разговаривали, с его лица не сходила широкая улыбка. Он был только рад, что один из его самых популярных и подающих большие надежды актеров вновь вернется на сцену. Просьбу Шарля принять его в труппу мистер Стэнфорд принял несколько настороженно, но после того, как Терри ненароком обронил, что тот играл на сцене в «Комеди Франсез», тревожное сомнение, отражавшееся в голубых глазах руководителя труппы, рассеялось, словно дым, сменившись искренним воодушевлением. Единственное, что вызвало гримасу недовольства на лице Эдварда за все время беседы, были их прически и не слишком презентабельный внешний вид, но он тут же здраво рассудил, что работа над новой постановкой едва началась, а премьера должна была состояться только через три месяца, поэтому у них было время исправить этот досадный недостаток. Пробы и распределение ролей были назначены на завтра, после чего ему и Терри было недвусмысленно велено не опаздывать, и они были отпущены с миром на все четыре стороны. Когда они вышли из театра, Терри с улыбкой поздравил его с успехом и полученной работой и был вполне доволен жизнью… Но пока они шли по улице, его настроение все больше менялось. Он стал задумчивым, на вопросы и замечания отвечал односложно и невпопад и мрачнел на глазах. В результате в эту минуту Шарль пребывал в полной растерянности. Из разговора в гостиной мисс Бейкер и нескольких скупых фраз, оброненных Терри, когда они вышли из театра, он понял, что они направляются к некой мисс Сюзанне Марлоу, которая, судя по всему, была возлюбленной (а быть может, даже невестой!) его друга и которая, очевидно, была тяжело больна, поскольку почти не выходила из дому, а если и выходила, то только в сопровождении матери…

«Тем более непонятно, почему он такой мрачный, – напряженно размышлял Шарль, искоса осторожно поглядывая на неподвижное и мрачное, словно серая гранитная плита, лицо друга. – Если она его невеста, значит, он любит ее. Но он ведет себя совсем не как влюбленный, который давно не видел любимую. Наоборот, у него такой вид, словно… Словно он совсем не жаждет видеть ее. Хотя… Быть может, его вынуждают жениться на ней? Но кто? Мать? Не похоже. Я бы сказал, мисс Бейкер сама не в восторге от их отношений. Она так сухо и холодно говорила об этой девушке. И у нее было такое лицо, словно мисс Марлоу ей очень неприятна, но она вынуждена смириться. Отец? Но, судя по имени матери, Терри – незаконнорожденный. К тому же, он никогда даже не упоминал об отце. Такое впечатление, что тот давно исчез из их жизни. Наверное, какой-нибудь аристократ вскружил голову молодой девушке, развлекся, а когда надоела – бросил. Обычная история. Но если это не родители Терри, тогда кто? Родители девушки? Может быть. Хотя я бы сказал, что Терри не относится к категории людей, которых вот так запросто можно заставить сделать что-то против их воли. К тому же, что такого он мог совершить, чтобы родители девушки заставляли его жениться на ней? Неужели, как отец, соблазнил и бросил? Может быть, он хотел отомстить? За свою мать, за себя, в конце концов. Наверняка жизнь у него была несладкая. Да нет, не может быть! Терри честен и благороден просто до неприличия! Он не смог бы так поступить. Но если не это, тогда что?.. А если это она соблазнила его? Соблазнила в надежде, что он женится на ней, а затем, когда он отказался, рассказала обо всем родителям, чтобы те заставили его! Нет, не сходится. В этом случае Терри просто отказался бы. Или… Или у них было еще что-то? Может быть, они шантажируют его? Шантажируют чем-то, что очень много значит для него. Хотя, собственно, почему они? Может быть, это девушка шантажирует его. Вполне возможно. Если она смогла, наплевав на приличия, соблазнить мужчину, то она вполне способна и на шантаж. Хотя если это шантаж, то возможно, что никакого совращения и не было. Хм-м… А девушка, судя по всему, не обременена моралью. В таком случае, понятно, почему у Терри такое лицо. Я бы на его месте тоже не испытывал желания видеть эту леди. Хотя, пожалуй, рановато судить. Я даже не знаком с ней. Может быть, на самом деле все совсем не так, и дело вовсе не в шантаже. Интересно, какая она?»

Его размышления были прерваны неожиданной остановкой Терри, отчего Шарль, погруженный в задумчивость, не сразу успел сориентироваться и едва не налетел на друга. Остановившись, он с минуту с удивлением смотрел на него, а затем перевел взгляд на дом, перед которым они стояли. Это было невысокое одноэтажное строение из серого камня и с небольшим крылечком, на которое вели несколько ступенек, украшенные по бокам резными металлическими перилами. Справа и слева от крыльца сверкали стеклами два высоких окна, полузакрытых светлыми шторами. Тяжело вздохнув, Терри шагнул к ступенькам. Его движения были плавными и замедленными, словно у приговоренного к смертной казни преступника, поднимающегося на эшафот и изо всех сил пытающегося оттянуть решающий момент. Замявшись на мгновение, Шарль последовал за ним. Поднявшись на крыльцо, Терри замер на секунду, а затем как-то болезненно поморщился и решительно постучал в дверь. Какое-то время внутри царила тишина, а затем дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина. Судя по внешности, она была уже в годах: в золотых волосах, уложенных на затылке в скромный узел, пробивались серебряные прядки, в уголках огромных синих глаз прорезались едва заметные морщинки, и такие же морщинки протянулись от крыльев носа до уголков губ, сурово и печально опущенных вниз. Но даже сейчас ее лицо все еще было очень красивым, хотя и усталым. Одета она была в строгое темное платье с глухими воротником и без единого, даже самого маленького и невинного украшения.

«Пожалуй, строже наряд только у монахинь, – невольно подумал Шарль, внимательно изучая ее удивленно-растерянным взглядом. – Хотя нет. Даже у монахинь есть белые воротнички и клобуки. Господи, неужели это и есть Сюзанна Марлоу? Да ей больше тридцати! И не такая уж она и красавица. Впрочем, нет. Мисс Бейкер упоминала, что Сюзанна живет с матерью. Наверное, это ее мать».

Последовавшие за этим слова Терри подтвердили его догадку.

– Добрый день, миссис Марлоу, – тихо произнес он абсолютно пустым голосом, в котором не было даже намека на какие-нибудь эмоции.