Когда он был порочным
Шрифт:
И он вдруг понял, что брат благословил бы этот брак. Джон был великодушным человеком, и он любил Франческу, и Майкла тоже. Он захотел бы, чтобы Франческу любили и почитали так, как любил и почитал ее Майкл.
И он захотел бы, чтобы Майкл был счастлив.
Майкл и не думал, что когда-нибудь сможет говорить о себе так.
Счастлив.
Только подумать!
Франческа была уверена, что Майкл постучит в ее дверь, но когда этот стук действительно раздался, она все же подскочила
Еще больше поразило ее то, что за дверью оказался вовсе не Майкл, а горничная, которая принесла ей ужин.
Подозрительно прищурив глаза, Франческа выглянула в коридор, посмотрела направо, налево, ожидая увидеть Майкла, засевшего в каком-нибудь темном углу и готового броситься на нее.
Но его нигде не было.
— Его сиятельство подумал, что вы, верно, голодны, — сообщила горничная, ставя поднос на секретер.
Франческа быстро осмотрела поднос — не лежит ли между тарелок записка, цветок, что-нибудь, что пояснило бы намерения Майкла, но ничего не было.
Ничего не было и весь вечер, и утром тоже.
Ничего — только поднос с завтраком и почтительный поклон горничной с прежним сообщением:
— Его сиятельство подумал, что вы, верно, голодны.
Франческа попросила дать ей время подумать, и он не беспокоил ее.
Это было ужасно.
Нельзя не согласиться, что было бы еще хуже, если бы он пренебрег ее желаниями и не оставил бы ее в покое. Потому что совершенно очевидно, что она не могла рассчитывать на свое здравомыслие в присутствии этого человека. Не слишком-то она могла доверять и ему, с этими его томными взглядами и вопросами шепотом: «Ты поцелуешь меня, Франческа?», «Ты позволишь мне поцеловать тебя?».
И она не могла отказать ему, когда он стоял так близко и его глаза, эти удивительные, серебристые глаза обжигали ее взглядом.
Он гипнотизировал ее. Вот единственно возможное объяснение.
В это утро она оделась сама, выбрав практичное будничное платье, в котором удобно будет гулять. Ей не хотелось сидеть в своей комнате, но и бродить по покоям Килмартина, замирая на каждом углу из опасения, что сейчас появится Майкл, ей тоже не хотелось.
Конечно, и на прогулке она не была застрахована от встречи с ним, он найдет ее где угодно, если захочет, но ему хотя бы придется потрудиться.
Она съела свой завтрак, немало подивившись тому, что аппетита в подобных обстоятельствах отнюдь не утратила, и, опасливо окинув взглядом коридор, тихо выскользнула из своей комнаты, мечтая лишь об одном: как бы выбраться из дома незамеченной. Ну точно вор-домушник!
Вот ведь до чего довели, сварливо подумала она.
Но он не встретился ей ни в коридоре, ни на лестнице.
Не оказалось его также ни в одной из гостиных и залов, и к тому времени, когда она добралась наконец до парадной двери, на лице ее было довольно хмурое выражение.
Да
Ей вовсе не хотелось видеть его, разумеется, но было как-то унизительно так и не встретить его после всех тревог и предосторожностей.
Рука ее легла на ручку двери.
Ей следовало бы бежать, следовало бы спешить, дабы ускользнуть из дома, пока все тихо.
Но она медлила.
— Майкл? — даже не сказала, а произнесла она одними губами, что вообще не считается. Никак не могла она избавиться от чувства, что он был здесь и наблюдал за нею.
— Майкл? — на сей раз шепотом позвала она, оглядываясь вокруг.
Никого.
Она тряхнула головой. Боже правый, во что она превратилась? Теперь ей еще и мерещится. Это уже просто мания преследования.
И, в последний раз оглянувшись, она вышла из дома, так и не заметив его за поворотом парадной лестницы, где он стоял, наблюдая за ней с нежной улыбкой.
Франческа прогуляла столько, сколько смогла, но наконец усталость и холод взяли свое. Она пробродила по окрестностям шесть или семь часов, вероятно, и теперь, усталая, голодная, мечтала только об одном — чашке чаю.
Да и все равно пришлось бы рано или поздно возвращаться домой.
Так что она тихонько проскользнула обратно в дом, намереваясь пробраться в свою комнату и там пообедать одна. Но прежде чем она дошла до лестницы, она услышала голос, окликнувший ее по имени.
Это был Майкл. Ну разумеется, Майкл. Глупо было ожидать, что он оставит ее в покое надолго.
Но вот что странно — она сама толком не понимала, что почувствовала при его появлении, раздражение или облегчение.
— Франческа, — раздался его голос снова, и сам он появился в дверях библиотеки. — Иди сюда.
Слова его звучали приветливо — слишком уж приветливо, кроме того, Франческе показалось подозрительным, что он выбрал библиотеку. Почему он заманивал ее не в Розовую гостиную, где все напоминало бы ей об их первом страстном свидании? И не в Зеленый салон, обставленный роскошно и романтически, с множеством диванов с подушками?
Что он вообще делал в библиотеке, помещении, менее всего приспособленном для обольщения дам?
— Франческа! — позвал он ее снова. Теперь было очевидно, что ее нерешительность забавляет его.
— Что это ты делаешь в библиотеке? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал не слишком подозрительно.
— Чай пью. —Чай?
— Такие сухие листочки, и их еще кипятком заливают. Ты что, никогда не пробовала?
Франческа поджала губы.
— Но почему в библиотеке?
— Чем библиотека хуже любой другой комнаты? — Отступив на шаг и взмахом руки предлагая войти, он добавил: — Совершенно невинное помещение.
Она постаралась не очень покраснеть.
— Хорошо погуляла? — спросил он любезно.