Когда она искушает

Сэндс Габриэль

Одно дело иметь смелость добиваться того, чего я хочу, и совсем другое — принимать унижение за унижением в процессе. Сколько еще я могу взять?

Нет, я не собираюсь плакать из-за него. Я шмыгаю носом и поднимаю подбородок, сдерживая слезы. Так что, если он просто ушел? Если он думает, что я некрасивая? Это мнение одного человека, и я…

Ладонь закрывает мой рот.

Мои глаза широко распахиваются. — Угу!

Прежде чем я могу вспомнить, что я должна делать в этой ситуации из моих уроков, мягкие губы прижимаются к моему

уху. — Я предупреждал тебя, Мартина.

Джорджо. Мое тело обмякает от облегчения.

Но это чувство недолговечно, потому что следующее, что я слышу, это щелканье двери и замок, вставший на место.

ГЛАВА 21

МАРТИНА

Он убирает свою ладонь от моего рта, но держит другую на моей талии.

Волнение перетекает в остаточный страх. — Почему ты запер дверь?

— Потому что, если кто-то узнает о том, что я собираюсь сделать с тобой, он не выйдет живым.

Мое сердце находится в свободном падении в моей груди. — Что…

— Я преподам тебе урок, — рычит он мне в ухо. — Ты думала, что тебе сойдет с рук эта сцена у бассейна без какого-либо наказания? Кто угодно мог тебя увидеть.

От злого собственничества, проскальзывающего в его тоне, волосы у меня на затылке встают дыбом. — Рядом никого не было. — Я сглатываю. — Никого, кроме тебя.

Он хватает меня за плечи, разворачивает и прижимает спиной к двери. Я впервые вижу его лицо с тех пор, как он схватил меня, и от него по моим венам течет странный коктейль из огня и льда. Его глаза остекленели от жара, гнева и чего-то, что выглядит совершенно неконтролируемым.

Я задыхаюсь, когда он убирает одну руку с моего плеча и обхватывает ею мою шею. Это не больно, но предупреждение ясно. Он наклоняется достаточно близко, чтобы его дыхание касалось моей кожи. — Ты верующая?

Что?

Он не дает мне времени растеряться, когда крепче сжимает мою шею.

— Агностик, — выдавливаю я.

— Возможно, ты захочешь начать верить в Бога, чтобы ты могла молиться, чтобы тебя никто не видел. Я бы не хотел, чтобы Томмазо или Поло потеряли глаз.

Мой рот приоткрывается от шока, когда ситуация наконец доходит до меня.

Он в ярости.

На этот раз я не просто перешагнула границу. Я перепрыгнула через нее.

Он отпускает мою шею, но не отходит ни на дюйм. Я делаю глубокий вдох, мои твердые соски касаются его груди. Он смотрит вниз.

Я серьёзнобоюсь.

— Что ты собираешься сделать со мной? — шепчу я.

— Именно то, что я сказал тебе, я сделаю. — Его голос скользит по этому ноющему месту между моими ногами. Когда его большие руки обвивают мою талию, мне кажется, что он касается голой кожи. Тонкий халат мешает обмену энергией между нашими телами.

Прежде чем я успеваю осознать, что происходит, он перебрасывает меня через плечо и поддерживает меня рукой за бедро.

— Джорджио! — Я визжу. Под халатом я совершенно голая, и если он поднимет

руку хотя бы на несколько дюймов, то коснется моей голой задницы. Если он посмотрит, то, вероятно, увидит… Я сглатываю. Не думаю, что он понял, что на мне ничего нет.

Он несет меня через дверной проем между нашими комнатами и грубо кладет на свою кровать. Пояс моей мантии ослаблен, и весь халат чуть не распахнулся, но в последнюю секунду мне удается туго затянуть ее вокруг себя.

— Я сказал тебе бросить это, не так ли? — Он упирается руками в кровать с балдахином и смотрит на меня сверху вниз. — Вместо этого ты вышла из моего кабинета и решила соблазнить меня.

Я карабкаюсь на колени и приподнимаюсь на кровати, чтобы увеличить расстояние, между нами, но он быстр, как тигр. Он снова хватает меня, садится на край кровати и бросает к себе на колени.

Струйка воздуха вырывается из моих легких, когда мой живот касается его бедер. — Джорджио, подожди…

Тот самый момент, когда он понимает, что я голая, прерывается резким шипением сквозь зубы. Он становится мертвенно неподвижным, но его ладонь остается на верхней части моего бедра, прямо на ягодичной складке.

Боже, как бы я хотела посмотреть на него прямо сейчас. Вместо этого я могу только смотреть в пол.

Он ударяет меня. Еще дважды. Что-то твердое упирается мне в живот, и я понимаю, что это его эрекция.

Он возбудился от этого.

От меня.

Тот факт, что он напрягается, глядя на мою голую киску, вызывает во мне поток тепла. Когда я чувствую, как подушечка его большого пальца касается внутренней части моего бедра, я вздрагиваю. Он так близко к моим губам, на дюйм выше, и он будет касаться меня там.

— Ты играешь со мной в игры, Мартина, — хрипит он, его большой палец двигается туда-сюда, так близко. — Опасные игры, в которых нельзя победить.

Его прикосновение чертовски приятно. Мое дыхание стало прерывистым, когда его маленькие, контролируемые движения заставляют меня взлетать все выше и выше. Мурашки покрывают мою плоть. Предвкушение — волнение — того, что он преодолеет это ничтожное расстояние, заставляет меня дрожать.

Другая его рука давит на мою поясницу, удерживая меня на месте, но я не стою полностью неподвижно. Когда я больше не могу выносить его неподвижность, я трусь о его руку.

На короткую секунду я чувствую чистое блаженство, когда его большой палец касается края моей киски, но затем он отрывает руку, и следующее, что я знаю, моя задница взрывается от боли.

— Эй…

Он ударил меня!

— Что ты-

ШЛЕПОК.

Я начинаю корчиться на нем, пытаясь вырваться, но ладонь на моей пояснице словно тяжелый утюг.

ШЛЕПОК.

— Ой! Это больно!

— Хорошо. Как еще ты можешь стать послушной?

Он быстро наносит еще три жестких шлепка, звук которых разносится в воздухе.