Когда она расцветает
Шрифт:
Я вытираю влагу с лица, и мой мочевой пузырь пульсирует.
— Мне нужно пописать, — говорю я.
Он втягивает воздух и смотрит на меня задумчивым взглядом. Затем он кивает.
— Ванная через дверь позади тебя, — говорит он. Голос у него странный.
Мои запястья красные. Я начинаю тереть их и замечаю, что Дамиано наблюдает за мной. Он смотрит в сторону. — Иди.
Ему не нужно говорить мне дважды. Я скрываюсь за дверью, запираю ее за собой и осматриваю пространство, опорожняя мочевой пузырь. Дерьмо. Нет никаких
Он узнал мое имя. Я так зла на себя, что хочу кричать. Почему я оставила свой паспорт на таком видном месте? Я могла бы спрятать это лучше.
Нет, наверное, я просто обманываю себя. Если бы мне пришлось гадать, он послал бы Раса искать его, и, если бы Рас не нашел его в моем матрасе, он бы перерыл всю квартиру. Я должна была избавиться от него, когда могла.
Сейчас уже поздно об этом думать. Дамиано знает, кто я, а это значит, что меня найдут в одном телефонном звонке. Мне нужно найти выход отсюда до того, как Дамиано успеет.
Я заканчиваю свои дела и мою руки. Здесь нет зеркала, ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Может быть, я могла бы проявить изобретательность с туалетной бумагой. Я делаю гримасу при этой мысли. Сомневаюсь, что у меня был бы шанс против огромного человека снаружи даже с осколком стекла.
Воспоминание о моем маленьком срыве, когда он сказал, что позвонит папе, вызывает во мне приступ разочарования. Боже, почему я потеряла способность держать себя в руках? Все мамины тренировки действительно были напрасны. Он нашел слабое место, когда я начала орать. Мне нужно держать себя в узде. Чем больше я ему показываю, тем больше боеприпасов он получает.
Когда я выхожу, он ходит по комнате. Я пользуюсь его отвлеченным состоянием и оглядываюсь в поисках выхода, но решетка на окне выглядит исключительно прочной, а рядом с выброшенной веревкой комната пуста.
Внезапно Дамиано останавливается и поворачивается ко мне.
— Иди сюда, — требует он.
Его выражение громоподобно. Ясно, что он до сих пор не стряхнул с себя всю информацию, которую ему открыла моя информация.
Я отхожу в самый дальний от него угол и скрещиваю руки на животе. — Что ты собираешься делать со мной?
Его взгляд темнеет. — Что я говорил тебе о следовании моим приказам?
— Ты обещал, что не отправишь меня обратно, — напоминаю я ему.
— Думаешь, у меня настолько плохая память? — он спрашивает. — Ты пока остаешься здесь. А теперь перестань спорить и иди сюда.
Когда я замираю на месте, он хмурится и подходит ко мне. В руках у него все еще есть веревка.
— Пожалуйста, не вешай меня снова, — умоляю я.
Он тянется к моим рукам, и я кладу их за спину и отступаю назад, пока мои лопатки не упираются в стену.
— Я серьезно. Мои запястья болят.
— Думаешь, меня волнует, что у тебя болит? — Голос
Я не уверена, что верю ему.
— Я не буду бежать. Клянусь, — говорю я.
— Мы оба знаем, что это ложь.
Он кладет ладонь мне на плечо и поворачивает меня, прижимая свои бедра к моим, когда я пытаюсь сопротивляться.
Я фыркаю в стену.
— Я не собираюсь тебя вешать, — говорит он, даже когда я чувствую грубое прикосновение веревки к своим предплечьям. Он завязывает его выше, чем раньше, не касаясь сырой кожи. — Мы ужинаем.
Что? У меня кружится голова. — Это плохой способ пригласить кого-то на свидание.
Он заканчивает связывать мои руки и переходит к ногам. — Что я могу сказать? Наше ухаживание развивается.
— Это не ухаживание. Это похищение.
Когда он встает, его губы приближаются к моему уху. — И все же ты, кажется, предпочитаешь это отправке домой. Хочешь сказать мне, почему?
Напряжение окутывает мое тело. — Нет.
Его большие руки охватывают мои бицепсы. — Если ты мне скажешь, я тебя развяжу.
Я прикусываю нижнюю губу. Он хочет знать все мои секреты, но я не могу раскрыть ему этот. Мое прошлое с Лазаро не имеет ничего общего с Мартиной, и, если я расскажу ему о том, что я сделала, я сомневаюсь, что он будет чувствовать себя обязанным сдержать свое обещание. Какую бы привязанность он ни испытывал ко мне, она исчезнет в мгновение ока. — Я сказала нет.
Он тянет назад.
— Так или иначе, в конце концов я выбью из тебя это, — говорит он с мрачной убежденностью. Затем он обхватывает меня за талию и перебрасывает через плечо, словно я мешок с картошкой. — Веди себя прилично, когда мы поднимемся туда.
Я не думаю дважды, прежде чем начать сопротивляться ему. — Опусти меня!
Его хватка на моей талии усиливается, и он сильно шлепает меня по заднице. Я визжу.
— Если хочешь быть в сознании к ужину, перестань двигаться сейчас, — отрезает он.
— Я не голодна!
Он несет меня к лестнице и сажает на третью ступеньку. — Ты притворишься, что ты есть, и будешь есть все, что моя сестра приготовит для нас.
Это заставляет меня замирать. — Твоя сестра ужинает с нами?
— Да, — говорит он, выискивая что-то в заднем кармане джинсов.
Образ ее, свернувшись калачиком на холодном полу в моем старом доме, такой маленькой и хрупкой, вспыхивает в моем сознании, и у меня по спине пробегает мурашки. Слава богу, ей удалось спастись.
— Открой пошире.
— Что за… пффф! — Мои слова обрываются, когда он запихивает что-то мне в рот.
Он закатывает глаза от моего приглушенного возмущения. — Это чистый носовой платок. Расслабся.
Затем он снова перекидывает меня через плечо и взбирается по ступенькам.
Он действительно собирается представить меня на ужин в таком виде? Связать и заткнуть рот?