Когда причиняют добро. Рассказы
Шрифт:
— У нас мало времени, — сказал врач незадолго до этого, едва увидев Чивон в отделении реанимации новорождённых. Похоже, он придерживался правила, что в подобных случаях нужно говорить опекунам пациентов всё прямо в глаза. — Как только вы дадите согласие, я смогу принять все необходимые меры.
Чивон лишь едва пошевелила губами, но не произнесла ни звука. Ранним утром её дочь родила ребёнка на двадцать четвёртой неделе беременности, как позднее подсчитали врачи. Родилась девочка. Весила она меньше полутора кынов[1] говядины. Если точно, то 792 грамма. В комнате младенцев и в отделении реанимации всех детей — и мальчиков, и девочек — называли именем матери. На пятый инкубатор в реанимации новорождённых была прикреплена бумажка, на которой ровным почерком было выведено «ребёнок Ким Поми». Опекун опекуна ребёнка Ким Поми.
* * *
Сын Миён в среду отправился с классом в поездку с тремя ночёвками. Они улетали на остров Чечжудо и планировали вернуться в Сеул в субботу вечером. «Дома никого нет», — сообщила Миён своему мужчине и тут же подумала, что ведёт себя, как первокурсница. Мужчина добродушно рассмеялся и принял её завуалированное приглашение. Они ещё ни разу не проводили вместе всю ночь. Обычно в их распоряжении было только несколько часов, которые они могли разделить друг с другом. Миён несколько раз заходила к мужчине, но он ещё никогда не был у неё дома. Он жил один, она же жила вместе с сыном. Несколько лет назад правительство приняло закон, регулирующий вечерние занятия в частных образовательных учреждениях для школьников средних и старших классов. Теперь образовательный центр, в который ходил сын Миён, закрывался в десять часов вечера. Парень садился в автобус и в десять часов тридцать минут выходил на остановке около их жилого комплекса. Миён всегда старалась быть дома к моменту возвращения сына. И хотя изредка она всё-таки задерживалась, она ни разу не оставалась ночевать у мужчины до утра.
Они договорились встретиться в пятницу после работы, поужинать вместе и потом перебраться к ней что-нибудь выпить. Когда она робко заикнулась о том, что сама может приготовить ужин, мужчина ответил, что это необязательно, за что Миен была ему благодарна. Её бывший муж сразу же согласился бы: «Да, давай так и сделаем». Она прошла тот этап, когда могла завязать отношения только из-за того, что мужчина не похож на её бывшего мужа. Миён уже знала, что любые отношения проходят четыре основные стадии — рождение, зрелость, кризис и смерть, — но она также знала, что, в зависимости от партнёра, все эти стадии можно растянуть. Нынешний мужчина Миён был клиентом агентства недвижимости, в котором она работала. Он подписал контракт на аренду офисного помещения площадью более двухсот пятидесяти метров квадратных, даже не осмотрев его лично. Это был первый клиент, который сразу перевёл всю сумму контракта, только лишь выяснив по телефону, что есть подходящее его требованиям помещение. Когда при встрече Миён спросила о причинах такой спешки, он ответил, что проходит через затянувшийся бракоразводный процесс, поэтому во всём остальном старается свои дела быстро доводить до конца. Она улыбнулась. «Вас это забавляет?» — «Нет, просто я сама в такой же ситуации». На этот раз улыбнулся мужчина. Миён вовсе не была из тех женщин, которые от нечего делать кокетничают с клиентами или выставляют свой развод, как медаль, на всеобщее обозрение. Всего этого не было бы, если бы мужчина сразу не приглянулся ей. Дела в агентстве недвижимости год от года только ухудшались, а сын взрослел. На него требовалось всё больше денег, а вскоре он и вовсе вылетит из-под материнского крыла. Оба эти противоположные по сути суждения пугали её одинаково. Миён ловила себя на мысли, что с какой стороны ни посмотри — сейчас самое время завести отношения. Прошёл год: они с мужчиной стали близки, сын Миён перешёл в старшую школу, а бракоразводный процесс всё ещё продолжался.
Пятничный вечер прошёл как по нотам. В субботу утром Миён открыла глаза, лёжа в своей постели, и мужчина всё ещё крепко спал рядом с ней. Похоже, обычно он спит с приоткрытым ртом. Солнечный свет просачивался через плотно закрытые шторы. В таком беззащитном положении с отвисшей нижней челюстью, и, возможно, именно из-за этого мужчина казался более старым и измождённым, чем обычно. Миён как будто привыкла делать это каждое утро, укрыла его одеялом по плечи и вышла из комнаты. В крошечной гостиной было тихо, дверь в комнату сына была закрыта. Миён не сказала сыну, что собирается пригласить кого-то в гости. В этом не было необходимости. Некоторое время она постояла, разглядывая запертую в детскую дверь. Она никак не могла поверить, что ребёнка за ней нет. Её накрыло волной необъяснимого одиночества.
Миён принялась готовить завтрак. Почистила и поставила вариться
Миён застелила дно сковороды фольгой и присыпала её крупной солью. Вскрыв пластиковую упаковку, она обнаружила, что под верхним слоем крупных креветок были спрятаны креветки значительно меньшего размера. Она выложила креветок ровным слоем на сковороду и зажгла газовую конфорку. До сих пор во время готовки она всякий раз сомневалась, надо или не надо закрывать сковороду крышкой. Поразмыслив некоторое время, Миён всё-таки достала из шкафа стеклянную крышку со стальной шарообразной ручкой и закрыла ею сковороду.
Это случилось минут через пять. Сначала Миён подумала, что взорвался газ. Её оглушил грохот, равного которому она прежде не слышала, раздавшийся сразу со всех сторон, а затем в мойку посыпались осколки битого стекла. Взорвалась та самая стеклянная крышка сковороды.
* * *
Если считать, что человек обязан искать положительные моменты, даже оказавшись в аду, то Чивон нашла их в том, что дочка упала в обморок уже будучи дома, а не посреди поездки. Она вернулась в субботу ранним вечером и выглядела необычайно бледной. Чивон поинтересовалась, не случилось ли чего во время поездки, но дочь только ответила «нет» и больше не произнесла ни слова. За ужином она едва поковырялась в тарелке и сразу вернулась в свою комнату:
— Я устала, пойду спать.
Помыв и почистив немного фруктов, Чивон открыла дверь в комнату дочери и увидела, что та лежит на полу, свернувшись калачиком, словно мокрица. Из-под коротких штанов виднелись голые бёдра.
— Замёрзнешь. Живо ложись в кровать.
Повинуясь строгому голосу матери, дочка с трудом поднялась. Все её движения были странно заторможенными.
— Мама, выключи свет, — попросила девочка ровным голосом. Погасив лампу и выйдя из комнаты, Чивон почувствовала лёгкий холодок, пробежавший по затылку. Приближалась осень, Чивон впервые в этом сезоне включила отопление, накинула на ноги плед и села смотреть телевизор в гостиной. Пока по телевизору шло скучное ток-шоу, ей позвонил муж, находившийся в командировке в Китае, и пришло сообщение в групповой чат о внезапной смерти супруга одной из её бывших однокурсниц. Муж спросил, благополучно ли съездила дочь. Потом напомнил, что на следующий день его родители отмечают годовщину свадьбы, и попросил не забыть отправить им букет цветов.
— В следующем году у них золотая свадьба. Пятьдесят лет вместе! Потрясающе, правда?
— Это точно.
Муж забеспокоился, не разбудил ли он Чивон своим звонком. «Да», — соврала она. В ответ на сообщение о смерти супруга одной из её однокурсниц она напечатала: «Извините, можно я просто переведу пятьдесят тысяч вон?» Обратно пришло сообщение, в котором был смеющийся смайлик и номер банковского счёта. Чивон расплывчато пообещала по возможности выкроить время и приехать на похороны, но ей совсем не хотелось добивать вдову, с которой она была не слишком хорошо знакома, тем, что заскочит между делом, чтобы лично засвидетельствовать чужое горе.
Было около полуночи, когда Чивон заглянула в комнату дочери.
— Поми, — позвала Чивон дочь, но та не откликнулась. Через мгновение Поми, прижимая руки к низу живота, упала практически без сознания. Девочка вся покрылась холодным потом. Чивон не смогла своими силами поднять дочь, распластавшуюся на полу, и хоть как-то помочь ей. Она вызвала скорую.
— Мама, я не поеду. Само пройдёт. Без больницы. Честно, — твердила дочь, хотя по-прежнему сидела скорчившись, как древесная лягушка в террариуме.