Когда расцветает жемчуг
Шрифт:
Тен Кармалл осёкся. Опал вспыхнул и погас. Грани трескались, а в сердцевине таяла крохотная искорка, словно облитый водой уголёк.
– Добрались, - Астен едва скрывал радость, - узнали тайну и отправили к стихии! Его больше нет! Что теперь...
Послушника прервал свет. Вихри белого пламени окутали прозрачный камень и зажгли жемчужную искру. Одновременно опал разгорелся и засиял ярче прежнего. Огонь в семи камнях танцевал ровный танец.
Над беседкой порхали птицы и гомонили, словно приветствовали раннее утро.
– Но как?
– Неважно, - Сваард широко улыбнулся, - Орден ждал этого пять веков.
Круг стихий замкнулся.
***
Чирикнула
Саша коснулась лба и открыла глаза. Сквозь открытое окно дул ветер и трепал занавеску, на подоконнике чистила перья чайка, хвостом стучась в стекло. На трюмо лежали семена, шкатулка и дневник, потрёпанный, в тёмных пятнах. Помнится, дерья бросила дары в спальне и побежала на помощь Стеллану. Ведь он жив, да? Иначе как она очутилась в башне кайхалов? Они бы не прошли сквозь белый огонь! Бросили чужаков умирать в лесу и, довольные, разбрелись по спальням!
Белый огонь, истинный талант семьи Васперити. Когда пламя сияло на ладонях, садовница чувствовала себя всесильной. Возрождённым из пепла фениксом, готовым мановением крыла ускорить события или повернуть время вспять. Невероятное могущество, за которое она отдала каплю своей жизни. Но не пожалела и, если понадобится, снова поступит так. И пусть для Стеллана Глебова только подопечная. Неуклюжая, едва сведущая о законах государства и не способная о себе позаботиться.
В коридоре послышались шаги. Спрятав под матрас дары мамы, Саша тихо приоткрыла дверь. Никого. Караулят или прошли. После «огненного плюща» веры кайхалам не осталось. Притворятся добрыми и обманут, улыбнутся и толкнут в пропасть. Первое правило жизни в Карвахене никто не отменял. Правда, появилось единственное исключение. Приятное, вдохновляющее на сумасшедшие подвиги. Она его не подведёт и вырастит древо. Не ради короля или мифической свободы (что вынужденно признала с болью в сердце), а для опекуна. Чтобы венценосный брат ему не навредил.
Притворив створку, дерья поторопилась в комнату Стеллана.
– Хотите сбежать?
Позади стоял верховный кайхал.
– Добрый день, - она чинно поклонилась. Презирал истеричек? Тогда Глебова станет леди «холодная вежливость».
– Манеры - ваше всё.
– Вас что-то интересует?
– она пропустила колкость мимо ушей.
– Расскажите, что видели или слышали в башне два дня назад.
Два дня? Впрочем, это малая расплата за пробуждение белого огня. Саша закатала рукав туники и увидела на предплечье тонкий шрам - отметку за воскрешение младшего Стасгарда. Когда лесенка из рубцов достигнет запястья, дерья уснёт и откроет глаза во дворце стихий. Запас жизненной энергии будет исчерпан.
– В присутствии опекуна.
– Только ли опекуна?
– мужчина приподнял бровь, - не советую, он вам не пара и не стоит жертв. Я знаю особенности белого огня.
– Это вас не касается, - последняя Васперити учтиво улыбнулась.
На редкость неприятный каорри. Башня колдунов - в сотни раз хуже дворцового флигеля. Господа и садовники не замечали Глебову, кайхалы следили за каждым шагом и норовили сделать подножку.
Скрипнул подъёмник, и на этаж шагнул Стеллан. Бледный, но здоровый!
– Алессе, вам лучше, - прохладным тоном произнёс мужчина, а она вздохнула чуть слышно. Снова «Алессе», будто не было Саши. В лесу близнец Его величества стал чуточку ближе, но сейчас снова возвёл стену. Хотя, вода камень точит.
– Да, я чувствую себя хорошо.
– Теперь вы расскажете, что
– встрял Ильхан тен Хемсворт.
Дерья кивнула и поторопилась к лестнице.
– Вот, - Глебова указала на первую от ступеней дверь, - за ней беседовали двое. Один спросил, всё ли готово? Второй ответил утвердительно и упомянул об огненном плюще. Удивился, почему хранимого смертью не извели давным-давно. Я поняла, о ком речь, и побежала в денник за сальфом, но опоздала. Эти ужасные щупальца... схватили коня и ударили о землю, - она сжала губы.
– На общий сбор не явились трое, - прищурился верховный кайхал и указательным пальцем начертил на створке треугольник, - один живёт в этой спальне. Что ж, благодарю за помощь, вы подтвердили мои подозрения. Когда отбываете?
– Сегодня.
– Слава богу!
– вырвалось у садовницы. Стеллан улыбнулся, хозяин Зеркальной башни одарил презрительным взглядом. Что поделать, обитель колдунов оказалась хуже тюрьмы строгого режима.
***
Во дворец они прибыли за час до заката. Распрощались с Ильханом тен Хемсвортом и в сопровождении его старшего помощника покинули башню. Колдуны попросили Глебову вернуть одежду и обувь, от младшего Стасгарда потребовали никогда не пересекать границу Зеркальной башни. Едва конь оттолкнулся от земли, дерья обернулась и увидела радость на лицах колдунов, и засомневалась: будут ли они искать предателей? Примут с почётом и наградят, как «защитников отечества». Но, главное, обитель магии Карвахена и связанные с ней беды остались позади.
Опекун направил сальфа высоко, за облака, и садовница поняла, почему. Единожды каорри сотворили «огненный плющ» и, наверняка, попытались бы снова напасть на «предателей». Тем более, одним махом сжечь двоих дьявольскими щупальцами. Саша сидела позади Стеллана и держалась за ремни. Дары матери лежали в седельной сумке, аккуратно завёрнутые в платок и для надёжности привязанные шнурком к упряжи.
С высоты птичьего полёта Карвахен поистине завораживал. В разрывах туч волны иссиня-зелёных лесов разбивались о поселения-камни и города-буны, лужицами темнели в излучинах змееподобных рек. Горы, точно складки на покрывале, цеплялись краями и рисовали на гигантском полотне земли скелеты причудливых зверей. Один хребет напомнил Глебовой раскрытую акулью пасть, другой природа очертила с гарцующего оленя, третий походил ползшую по листку гусеницу.
Афелет предстал величественной крепостью. Чернокаменная городская стена не отличалась от герба государства. В треугольниках белели дома, пустоты заполнял парк, а в ромбе посередине возвышался дворец. Луковица купола блестела на солнце и подобно маяку указывала путь крылатым скакунам.
Опекун приземлил сальфа около знакомой ограды и пожелал хорошо отдохнуть. Вежливо, холодно, словно учитель - первокласснику перед контрольной работой. Сопроводивший из Зеркальной башни кайхал вовсе промолчал и, ударив коня, скрылся за облаками. Не атаковал в спину, и на том спасибо.
В купальне садовница заперла дверь, связала волосы в пучок и с наслаждением устроилась в горячей ванне. Продрогла на ветру. Зубами не стучала, как в первый полёт, но чувствовала гусиную кожу. Глядя на висящее на крючке полотенце, дерья касалась шрама на груди и будто хотела разгладить. Розовые полосы чесались, сердцевина ныла, сыпь красных точек - уколов сосновых иголок - походила на комариные укусы. Подумать, так всё тело было отмечено рубцами, по которым легко составить биографию садовницы.