Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

Стрельникова Александра

— И вот я перешла в девятый класс. Помню, лето уже заканчивалось… И опять «три девицы под окном» устроили совет. Даже сестры считали, что эта неприятная ситуация как-то слишком затянулась и ее надо «разрубить». Кто-то должен все же из школы уйти: или я, или учитель…

— А действительно, — сказала дочка, загибая пальцы на руках. — Шестой, седьмой, восьмой класс… Три года под таким прессингом. Это же просто невыносимо. Мои будущие тетушки были абсолютно правы.

Дочка задумалась.

— И, наконец, ты все-таки ушла? — спросила она с надеждой.

Мама отрицательно покачала головой.

— В

общем, тяжело вздохнув уже по привычке, я отправилась 1-го сентября в девятый класс… И ожидало меня там сразу две новости.

— Одна хорошая, а другая — плохая, как водится?

— Ты угадала. Я не поверила своим ушам, когда в первый день нового учебного года Помидор влетел в класс и выкрикнул во всю глотку: «А наш классный ушел из школы! А еще трепался, что доведет нас до выпускного»…

Я боялась этому верить, полагая, что это, возможно, какая-то ошибка. Но на урок химии пришла новая учительница и сказала, что теперь она будет нашим классным руководителем.

— Вот это новость! Ну, наконец-то! — радостно выдохнула Света.

— Ты не представляешь, какое чувство облегчения я испытала… Какая тяжесть с меня свалилась сразу…

— Но ведь была еще какая-то и плохая новость?

— Не какая-то, а сразившая меня наповал… Плохая состояла в том, что из случайного разговора я узнала, что Женечка перешел в другую школу. Его отец был военным, и они получили новую квартиру где-то, совершенно в другом районе города, весьма далеком от нашей школы.

— Как же ты все это пережила? — спросила Света.

Мама посмотрела на дочку, а потом чуть лукаво отвела глаза в сторону.

— Понимаешь, помимо этих двух новостей, была еще одна — третья, которой я совершенно не придала никакого значения в первый день учебного года… Кто-то из одноклассников обмолвился, что у нас будет новый учитель по физике.

Дочка сразу навострила уши и округлила любопытные глазки.

— А причем тут новый учитель по физике?

— А притом… Потому что вскоре я в него влюбилась…

— Ну, мамуль, ты даешь… А как же твой Женечка? С глаз долой — из сердца вон?

— Да ничего подобного! Тот мальчик, как был, та и остался моей первой любовью. К моей большой радости, я его иногда видела. Иногда на выходные он приезжал к своим приятелям. И мое сердечко тогда ликовало…

— И это одновременно с тем, что тебе уже нравился новый учитель физики?

— Хоть одновременно, хоть параллельно. Понятно, что учитель физики был моей второй любовью…

И заметив удивление в глазах дочери, добавила: «Наверное, удивлю тебя сейчас еще больше… Когда я ходила в драматический кружок, у нас там был один мальчик. Звали его Колей. Мы с ним играли в одном спектакле. Он — лесного Разбойника, а я — Тоску Зеленую… Так вот этот Коленька был тоже мне весьма симпатичен».

— А Коленька тогда был какой по счету любовью? И нравился тебе он одновременно с Женечкой? Что-то я совсем запуталась, — сказала дочка.

— Нет, это ты меня не путай… Женечка — моя первая любовь на всю жизнь. А Коленька — мой партнер по сцене, которому я слегка симпатизировала. Вот и все. Коленька был симпатичный, умный мальчик. Кстати, Коля и еще один паренек из нашего драмкружка потом выучились на актеров.

— А я-то думаю, в кого я такая влюбчивая, — сказала Света. —

А оказывается, у нас это наследственное… Значит не стоит мучиться угрызениями совести, что мне одновременно симпатичны и мальчик из нашего класса, и из параллельного?

— Думаю, не стоит… пока, — улыбнулась мама. — Понимаешь у этого чувства столько оттенков: любовь, влюбленность, увлечение, симпатия…

Женщина усталым взглядом посмотрела на будильник и спохватилась.

— Да что ж это я устроила вечер воспоминаний, а уже ночь на дворе… Завтра школу тебя не подниму.

Дочка быстро повернула будильник циферблатом к стене.

— Ну, мамуль, ну, пожалуйста, — заканючила она. — Значит, в девятом классе у вас появился новый учитель физики…

— Да. Он появился и сразу всех удивил и очаровал, и не только в нашем классе… А у нас было сразу аж четыре девятых класса. И представь, знакомство в каждом девятом он начинал с такой фразы: «Я буду теперь вести у вас физику, и попрошу вот этот учебник Перышкина (при этом он брал наш учебник и сотрясал его в воздухе) забросить куда-нибудь подальше»…

— Погоди, погоди, — перебила мамин рассказ Света. — Так и мы сейчас занимаемся по учебнику какого-то Перышкина…

Женщина удивилась.

— Неужели? Но, возможно, за столько-то прошедших лет его дополнили и усовершенствовали, — предположила она.

— Да… так вот, — продолжила рассказчица. — Новый преподаватель выразился даже образнее: «Забросьте этот учебник к чертовой бабушке»… В общем, он говорил нам о том, что учебник этот «безнадежно устарел» и чтобы он его на наших партах больше не видел, и назвал книги, по которым мы будем заниматься в дальнейшем.

Рассказчица посмотрела на дочь, слушавшую с большим интересом.

— Впрочем, тут есть момент, который тебе трудно понять… Ну, разве могли идейно подкованные чиновники из министерства образования выпустить плохой учебник по физике для советских детей? Его высказывания на тот момент было не только смелыми, но даже в чем-то… крамольными.

— Я так понимаю, что он был… новатор или реформатор? — спросила Света.

Мама улыбнулась.

— Сказаны те слова были двадцатисемилетним молодым человеком…

— Вау! Так он по возрасту был как наш новый учитель географии.

— Он не учился специально на преподавателя школы в пединституте, — продолжила мама. — Нам он признался честно и сразу: мол, окончил факультет физики в университете нашего города, и что предполагает заниматься наукой в дальнейшем… А сейчас он — аспирант. И вот пока он будет учиться в заочной аспирантуре, будет преподавать у нас физику в школе.

— Наверное, вам крупно повезло с этим учителем…

— Еще как повезло. Он совершенно не был похож на других педагогов. У него была совсем иная манера общения с нами. Никакой назидательности… Он вел себя по отношению к нам как товарищ, только старший. И потом, он не только интересно излагал нам свой предмет. Он еще, конечно же, был личностью и весьма эрудированным человеком. Теперь-то я понимаю это еще с большей очевидностью. С ним интересно было говорить на любые темы. В общем, он сразу стал любимым учителем и у мальчишек, и у девчонок. А как мы завидовали «9-В», которому так повезло: ведь физик был их классным руководителем. Ах, да, чуть не забыла…