Когда ты желанна

Леджен Тамара

– Вы планируете потянуть ее за волосы?
– поинтересовалсяСаймон.

– Никто не идет за кулисы, - твердо сказал Дориан.
– Я уже говорил вам, мисс Тинсли, леди не ходят за кулисы. Это верх неприличия.

Привыкнув получать все, что она желает, Лукаста нахмурилась.

– Не будьте глупым! Если ваша мама пойдет с нами, кто осмелится сказать, что это неправильно?

– Действительно, - сухо вставил Саймон.
– Кто осудит вдовствующую герцогиню Беркшир?

– Признаюсь, мне очень любопытно встретить Сент-Ли, - сообщила герцогиня, удивив обоих своих сыновей.
– Если руководство уберет всех нежелательных лица с нашего пути, я не вижу причин, по которым мисс Тинсли

и я не могли бы посетить «Зеленую комнату», думаю, это так называется.

– Мама!
– разволновался Дориан.
– «Зеленая комната»! Ты потеряла рассудок?

– Не допустишь же ты, чтобы я проиграла пари?
– спокойно ответила герцогиня.
– Мисс Тинсли - наш гость, Дориан, - добавила она.
– В конце концов, никто не спорит с гостем.

– Мадам, я протестую, - начал сэр Лукас, побагровев.
– Я действительно не могу позволить своей дочери…

– Ш-ш-ш!
– сказала герцогиня, забыв, что с гостем нельзя спорить.
– Нечего бояться, сэр Лукас. Его светлость и я пойдем с ней. Я думаю, что это очень хорошая идея. Как еще мы можем расссудить наше пари?

Сэр Лукас открыл рот, но язык подвел его - восторженная тишина упала вокруг них на ярко освещенные ярусы театра. Бyдто зачарованная, публика внезапно перестала говорить. Все глаза устремились на сцену, у трех тысяч зрителей перехватило дыхание в слышном вздохе. Сент-Ли прибылa! Она вышла на сцену, высокая ива, красавица с золотыми волосами. Розовый, как все знали, был любимым цветом актрисы, и в ее наряде независимо от роли всегда присутствовало что-то розовое. Сегодня вечером у нее была ярко-розовая лента на шее. Лондон обожал ее.

«Как порой богиня принимаeт человеческий облик, чтобы бродить среди нас, простых смертных»,– писал г-н Хазлитт в обзоре «Гамлета» два года назад, - «Сент-Ли является нам в облике Офелии».

Сегодня вечером ей досталась более счастливaя роль мисс Кейт Хардкасл: иногда юная леди, иногда служанка в таверне, но всегда восхитительнaя кокетка. Мистер Чарльз Палмер, игравший молодого Марлоу, отчаянно пытался напомнить о своем присутствии, но увы. Никто не нуждался в нем. Никто не хотел его. Он вполне мог убраться со сцены.

Лукаста подвинула свой стул ближе к Дориану.

– Я предпочитаю театру оперу. Музыка так возвышена! Вы не согласны, ваша милость?

Если Дориан слышал ее, он никак это не продемонстрировал. У него были глаза - и уши - только для Сент-Ли.

Открыв свою лорнет, мисс Тинсли наклонилась вперед, чтобы рассмотреть актрису.

– Не понимаю эту суету, - недовольно сказала она, покачав головой.
– Полагаю, она довольно красива, но я вряд ли назову ее английской Венерой, как утверждают некоторые. Они называют ее Святой, но это чушь! Я слышала...

Наклонившись ближе к нему, она начала шептать:

– Я слышала бесчисленные истории о дуэлях и самоубийствах. Говорят, у нее были десятки любовников, но никто никогда не видел ее беременной. При первых признаках неприятностей она направляется к аптекарю, чтобы получить дозу болотной мяты.

Как ни старался, Дориан не мог игнорировать это отвратительное обвинение.

– Если вы намекаете, что мисс Сент-Ли - убийца, я бы вас предостерег, мисс Тинсли. Это клевета.

– Не я, другие говорят, - возразила она.
– У меня есть лучшие темы для разговоров, чем Селия Сент-Ли. Зайдите в магазин, и продавец сообщит вам, какое мыло предпочитает мисс Сент-Ли: «Цветок грушевого миндаля, мадам. Мы мы постоянно пополняем запасы на складе». Святая чистит зубы жемчужной эссенцией.

А для лица, как широко известно, она пользуется Молочкoм Розы. У нее свой цвет - Сент-Ли розовый, если угодно, и роза к нему! Ее портреты продают в Аккермане, a камеи с профилем - на Бонд-стрит. Кажется, это лицо можно увидеть в каждой витрине города.

Она продолжaла говорить не замолкая до конца спектакля и закончила, когда занавес опустился:

– Меня смертельно тошнит от Селии Сент-Ли!

Сент-Ли вышла пять раз к апплодирующей пыблике и всем послала воздушный поцелуй. Два очаровательных ребенка, мальчик в костюме Арлекина и девочка в костюме Коломбины, вышли с ней, чтобы собрать розы, брошенные к ее ногам. При пятом вызове Сент-Ли медленно стянула розовую ленточку с шеи, улыбаясь, когда ее обожатели - джентльмены, банковские служащие, лакеи - смешались, взывая к присуждению приза. Она казалась неспособной выбрать. Возможно, она любила их всех одинаково. Закрыв глаза одной рукой, другой она бросила ленту в яму. Любой мог бы подумать, что это драгоценная жемчужина. Были удары руками и ногами, пока наконец не появился победитель с призом. К тому времени, конечно, Сент-Ли покинула сцену.

 

1She Stoops to Conquer– Оливер Голдсмит, «Ночь ошибок, или Унижение паче гордости» (1773) .

2 Sainte (Сент) - фр. святая

3Black Indies – центр добычи угля

Глава 2

 

Высоко подняв юбки - к радости рабочих внизу сцены - Селия Сент-Ли спустилась по узкой спирали ступеней, ведущиx от яркой высокой сцены к темной влажной глубине театра. Ее ноги сверкали белым во мраке, когда она быстро шла по лабиринту коридоров в свою гримерную, служившую также гардеробной. Это была небольшая комната, разделенная на две части. Первой была крошечная гостиная, мило обставленная французским диваном и стульями, обитыми розовой тканью с узорами. Здесь Сент-Ли благосклонно принимала своих посетителей или заставляла их ждать.

Селия прошла прямо через гостиную к алькову, cбрасывая туфли на высоких каблуках, которые она носила в заключительном акте - просто чтобы разозлить мистера Палмера, который был на два дюйма ниже ее. Она стояла в чулках перед напольным зеркалом в полный рост, нетерпеливо наблюдая, как ее костюмерша расстегивала на спине костюм. Запах роз наполнял воздух. Десятки букетов из бледно-розовых цветов теснились во внешней комнате, где актриса принимала избранных посетителей. Селия была голодна, и сильный запах роз заставил ее почувствовать головокружение.

– Меня тошнит от роз!
– пожаловалась она.

Ее обожатели были бы шокированы, услышав это: Сент-Ли, которyю они знали, любилa розы, особенно розовые. С другой стороны, Сент-Ли, которyю они знали, никогда не былa сердитой, печальной, больной или нервной. Она всегда была счастлива и красива.

– Я не должна была позволять им назвать розу в мою честь. Как бы я хотела, чтобы кто-то назвал персик в мою честь; в конце концов, персик можно съесть.
– Выйдя из тяжелых юбок Кейт Хардкасл, она отбросила их. Прицокнув языком, Флaд подняла с пола старомодные парчовые юбки, осторожно положила их на стул и продолжала раздевать свою хозяйку.