Когда у меня будет вечность
Шрифт:
Вот так-то.
И дело в том, что пишет он картины в каком-то особом состоянии, за которым сотни раз мотался в Индию и на Тибет и однажды узрел тот самый горний мир, увидеть который не может никто кроме тех, кто уже в нем. Во всяком случае, никто кроме Большого Художника не утверждал, что пишет его и это не просто фантазия, а самая что ни на есть высшая и единственная существующая вечно реальность.
Если бы это было именно так на самом деле, то, представьте только, как бы выглядела картина. Два стула, зачехлённых
Зазвонили колокола.
– О чём я говорил?
– нахмурился художник.
Я видел рай на картине, но это была картина другого художника. "Angel among the roses". Дональда Золана.
Да, я понимаю, конечно, что не святой, да и кто из землян может похвастаться нимбом? Но я бы даже не боялся умирать, если бы кто-то дал мне гарантию, что есть тот ангел с розами, беспечно свесивший ножки у ворот в лучший мир. Там светло и не жарко, там нежность царицы рассветов Любви.
Да, я бы не боялся умирать.
Я не видел ангелов.
Но я видел розы. Такие как держит ангел.
Но этот рай, который открывал мне мой новый, знаменитый знакомый, мне не то, чтобы совсем не нравился. Он был любопытен. По-своему. Но он был чужой и не светлый. Этакой цветомузыкой, пропитанной сандалом и лотосом.
В том раю индианки. И кони, пряничные какие-то, целуются. И голые индийские Венеры. И цветы, и, вроде бы, водопады. И просто разноцветные набрызги, как будто кончиком ослиного хвоста.
Нет уж, мне милее Куинджи. И, представьте, даже котизм.
Не подумайте снова ничего плохого, но в том же месяце, в самый последний день лета, опять стояла голубая луна. Да. Потом её не будет несколько лет, а в этом месяце два раза. Всё на земле, и вообще везде,неравномерно.
Часть 2
Глава 1
Обычно я очень разборчив в выборе гостиницы. Простоватые мне не нравятся, помпезные я тоже не люблю, и дело даже не в экономии. А приставка "арт" меня настораживает, но не в этом случае.
Картины талантливых, но малоизвестных художников приятно радовали глаз, что в данных отрезок времени моим глазам было просто необходимо, ведь им предстояло увидеть мир заново.
Да и вообще, возвращаться после операции из клиники приятнее в атмосферу творчества.
Мне больше внушают доверия клиники с обходительной или даже немного сварливой зрелой пышкой в приемной. Не верю я этим "ноги от ушей", мне сразу хочется на место вывески прибить "Мы вас разденем догола" и вовсе не в том смысле, в котором кому-то хотелось бы.
Конечно, у них расписано все на много
Однако в этот раз, несмотря на то, что мамзель на рецепшен была молодой и прекрасной, у меня не возникло ощущения, что я попал в лапы эскулапов, а интуиция меня никогда не обманывает.
Здесь любовь ощущалась во всем, в недежурных улыбках медсестер, в пышности соцветий, в мягкости освещения и, да, мебели, простой, но изящной, оттенка "розовый жемчуг".
Врач человек был вежливый, умный, пах одеколоном и, главное, был без очков, как полагается высококвалифицированному офтальмологу.
Такие люди никогда не лезут в душу и не позволяют лезть в душу к себе. В общем, я готов был ему доверять.
Чуть позже в номере с водопадами на стенах я чувствовал, что течение моей жизни, простите за высокопарность, повернуло в нужное русло, да...
... Итак, она была ангелом, ненадолго покинувшим рай исключительно для того, чтобы я поверил в него.
Я смотрел на ее улыбку и думал о Вечности. Никогда бы не подумал, что так бывает. Я думал, что всего мне не успеть, всему не научиться, да и так ли это важно, если есть вечность, абсолют, и этого никто никогда не отрицал.
– Единичка!
– проплыла за стол от, наверное, выученной мною таблицы наизусть ангел в белом.
Крыльев у нее, правда, за спиной не наблюдалось, но был золотой ореол.
– Вы просто ангел, добрый вестник, - поблагодарил я молодую сотрудницу офтальмологической клиники.
Передо мной простирался, простите снова за высокопарность, чистый лист моей новой жизни, слегка уже припорошенный первым снегом.
Кто-то говорит "не люблю зиму". Я тоже говорю "не люблю зиму", но имею в виду при этом ноябрь и, пожалуй, немного, февраль. А начало зимы как бы уже и не зима.
У магазинов наряжаются ели, смотрятся в витрины, за которыми усевшись, как цыплята, в ряд, выискивают угольковыми глазами покупателей снеговики. И не ошибаются (насчет меня, во всяком случае). Я страстно люблю все эти фонтаны-гирлянды-хлопушки... когда целый мир мерцает, подмигивает, обещает, что скоро все будет иначе - только и всего - загадать желание под бой курантов.
Конфеты, конфетти...
Земля кажется сверкающей каруселью.
Только что лил за шиворот дождь, и вот стал уже липким и тяжелым. Капли, как танцовщицы-неумехи, падают друг за дружкой, но скоро на смену придут другие, легкие и волшебные, будут кружить в белоснежных платьях. Крошечные принцессы неземной красоты снова спустятся на нашу грешную, и люди по-прежнему будут недостойны узреть их красоту и увидят только платья, которые красавицы сбросят на землю прежде, чем взмыть, танцуя, обратно в облака.