Когда в Чертовке утонуло солнце
Шрифт:
Шаги одинокого путника, послышавшиеся где-то за воротами, заставили Максима повернуть в ту сторону голову.
— Не беспокойся, — махнул рукой Иржи. — Если какой-нибудь пьяница — голем его вежливо выставит вон. Если бузотёр — возьмёт за шкирку и выкинет. Ну а если опасный бузотёр — пригреет своей дубиной.
— Убьёт? — уточнил Макс.
— Зачем? Рабби Лёв прекрасно понимает, что смерть христианина означает очередной погром, поэтому голем всего лишь оглушает. Даже если на него навалятся скопом, он будет стараться не причинить вреда. Хотя, может, и стоило бы. Некоторые горячие
Шаги приближались. Страж Еврейского города всё так же стоял на своём месте, не проявляя никакого интереса к бредущему в темноте прохожему. Шустал нахмурился:
— С другой стороны, — начал он, кладя руку на рукоять кацбальгера, — если это наш «клиент», голем ничем не поможет.
На краю освещённого круга от горящих перед воротами жаровен появился человек в зелёной тирольской шапочке с алым петушиным пером. Худое, чуть вытянутое лицо незнакомца, с длинным острым носом, козлиной бородкой и щегольски завитыми усиками, совершенно не походило ни на лицо пьяницы, ни на лицо смутьяна.
Умные тёмные глаза под острыми бровями смотрели внимательно и спокойно, тонкие губы изгибались в вежливой, отчасти насмешливой, улыбке. Незнакомец был одет в богато расшитый золотом зелёный дублет с прорезными рукавами, в которых виднелась алая, в тон перу, рубаха; бриджи его, подвязанные под коленями красными лентами, украшала россыпь золотых пуговок, на алых туфлях посверкивали золотые пряжки.
Иржи прямо-таки впился глазами в шапочку и перо, и хотел было что-то сказать, но тут незнакомец, поравнявшись с неподвижным големом, дружески похлопал стража по локтю, и произнёс:
— Не заблуждайтесь, пан капрал. Я как раз по этому делу, но я — не он.
Мушкетёры, приготовившиеся было нацелить на пришельца мушкеты, растерянно смотрели теперь на командира.
— И мне было бы желательно развеять возникшее заблуждение, — продолжал незнакомец. — Поскольку, знаете ли, у меня тоже есть свои стандарты. Жалкое подражательство возмутительно, да к тому же плохо сказывается на репутации, — он помолчал, чуть склонив голову набок, как будто прислушиваясь к чему-то. Максим быстро обежал взглядом тёмные силуэты монастырских построек дальше по улице, чуть посеребрённые светом месяца, но тут небесный серп снова скрыли набежавшие тучи, и темнота стала ещё гуще.
— Окажите любезность, пан Резанов, — обратился незнакомец прямо к младшему стражу. — Когда будете стрелять — цельтесь поточнее.
— Надеюсь, почтеннейший пан не обидится, если я скажу, что не заинтересован ни в каких договорах и сделках? — осторожно спросил Максим, смутно начавший догадываться, кто посетил их этой ночью. Ему разом вспомнились и просьба виденной во сне Белой Пани, и цитата, неожиданно озвученная рабби Лёвом. Сказка забредала в какие-то совсем уж опасные дебри.
Улыбка на тонких губах стала ещё шире, тёмные глаза прямо-таки впились в глаза Макса. Затем собеседник фыркнул и с безразличным видом пожал плечами:
— Это не сделка, а, как я уже сказал, всего лишь любезность. Я даже готов вперёд оказать вам такую же: то, что вы ищете — на Вышеграде, — он снова прислушался к темноте ночи. Острые брови поползли
— Что ж, мне пора. Будет приятно как-нибудь побеседовать с вами снова. Если, конечно, вы сегодня останетесь живы.
Макс не успел заметить, куда именно пропал незнакомец, а со стороны Староместской площади уже слышался нестройный гул пьяных голосов и лязганье железа. Вмиг оживший голем высоко поднял факел в вытянутой руке, ветер разогнал на небе тучи — и в серебристом свете месяца стала видна тёмная масса надвигающихся на ворота человеческих фигур. На какое-то мгновение парень принял их за кошмары, но это была явь: пахнущая потом и перегаром, с трудом разбирающая дорогу мутными от выпивки глазами — и жаждущая крови.
Первый удар принял на себя голем. Страж взмахнул дубиной, и несколько самых ретивых из нападающих отлетели к жаровням по ту сторону ворот. Но на их место тут же бросились другие. Шустал коротко выругался себе под нос и скомандовал мушкетёрам:
— Огонь!
Два выстрела слились в один, в наступающей толпе кто-то вскрикнул, звякнуло о камни мостовой железо. Люди и нелюди лезли вперёд, в пьяном угаре не боясь вертящейся в воротной арке дубины голема. Страж методично отбрасывал их одного за другим, но толпа была слишком многочисленной, и задние, не испытав ещё на себе удары голема и пули стражников, теснили передних, торопясь ввязаться в драку.
Первых, проскочивших слева и справа от защищавшего проход существа, встретили Иржи и Максим. Противником парня оказался крепкий коренастый гном с выпученными от бешенства, налитыми кровью глазами, размахивавший мясницким тесаком. Удар его лезвия, который Макс принял в перекрестье палаша, чуть не вывихнул младшему стражу руку — но заодно распалил в самом человеке ярость. Не дожидаясь, пока гном замахнётся вторично, Максим рубанул раз, и второй, крест-накрест; после первого удара нападавший выронил тесак, после второго — взвыл и отшатнулся назад, зажимая глубокую рану, прочертившую лицо гнома от левой брови до правой щеки.
Место раненого тут же занял человек, орудовавший косой, насаженной вертикально на древко. Пользуясь тем, что Макс со своим палашом при всём желании не мог добраться до него, погромщик, оскалившись, попытался подсечь ноги парня. Тот отпрыгнул назад и, выхватив из кобуры пистоль, спустил курок. С такого расстояния промахнуться было нереально: хрюкнув, косарь с удивлением уставился на дыру в груди, откуда по рубахе быстро расползалось кровавое пятно — и завалился навзничь.
«С почином», — мелькнула мрачная мысль. — «Вот тебе и первый труп на личном кладбище».
Шустал, к тому времени уложивший уже троих, тем не менее, постепенно отступал под натиском всё новых и новых погромщиков, упущенных големом. Дубинка в воротах мелькала уже с бешеной скоростью, и у Макса создалось ощущение, что страж начинает свирепеть — при каждом новом ударе раздавались хруст и противное влажное чмоканье, сопровождавшиеся криками боли, а то и хрипами умирающих. Мушкетёры, отошедшие под прикрытие капрала и младшего стража, успели перезарядить оружие и сделать ещё залп.
— Сигнал! — прокричал им Иржи. — Давайте сигнал!