Когда в задаче одни неизвестные

Дмитриев Евгений

— А как объяснить, почему он правильно назвал свой адрес?

— Это свой дом. Как забудешь?

— Возможно, — согласился Айдаров. — А от кого вы услышали, что Мамбетов убит?

— Я сам его видел на перроне.

— Но тогда он был только ранен.

— Какая разница? Все равно он уже...

— ...не смог ехать? — продолжил Павлычев. — И дело сорвалось?

Арестованный помолчал. Вытер пот со лба.

— Все. Я все сказал, больше ничего не буду...

— Все сказали?

— Да, все.

И про Звонаря, и про контейнер. Я никого не убивал и ничего не воровал.

Айдаров опять подумал: «Да, упорный».

— Значит, решительно все? — спросил Умырзакова.

— Все... Я сказал.

Подполковник Сарсенбаев

— Вот, черт, вроде бы рядом, а не ухватишь... — сказал Сарсенбаев, выслушав Айдарова и Павлычева.

Зазвонил телефон. Сарсенбаев нехотя поднял трубку — какая-нибудь ерунда небось, не дадут сосредоточиться.

— Да, слушаю.

— Алле, мне начальника железнодорожной милиции, — проговорила трубка глуховатым мужским голосом.

— Слушаю.

— Тут был ваш товарищ... Я отец Жусупова Ергешбая...

— Так, так, слушаю вас.

— Ваш товарищ сказал: «Если хотите помочь сыну, сразу сообщите, когда он вернется...» Он вернулся. Я посылаю его к вам.

— Кого посылаете? — для верности переспросил Сарсенбаев.

— Сына, говорю, Ергешбая.

Подполковник положил трубку.

— Кучеренко — тоже ко мне. — И рассмеялся. — Ну, дела... — Весело поглядел на Айдарова, на Павлычева. — Было как в кино, теперь — как в сказке, по щучьему велению... Звонил отец Жусупова Ергешбая, говорит: приехал сын, сейчас он направляется к нам. Каково?

— А, значит, появились голубчики! — засмеялся и Айдаров.

Кучеренко, узнав, почему его пригласили к подполковнику, тоже оживился.

— Так, и в наше оконце заглянуло солнце...

Сарсенбаев помедлил — пусть порадуются.

— Так, Жусупова подождем, — сказал наконец. — За Нургалиевым придется съездить.

— Я — готов, — вызвался Кучеренко.

Минут двадцать спустя Нургалиев был уже в кабинете Сарсенбаева — в том же сером костюме, который упоминали говорившие о нем, с маленькими усиками.

— Ну как съездили в Джамбул? — спросил Сарсенбаев, разглядывая Нургалиева.

— Съездили... — без энтузиазма ответил Футболист.

— С кем же вы ездили?

— С Жусуповым Ергешбаем.

— По кличке Тихоня?

— Да, Тихоня.

— Так... А где ваш дружок Мамбетов?

— Нет его... — тусклым голосом ответил Нургалиев.

— Где же он?

— Подмочили его...

— Кто это сделал?

— Не знаю...

— Ладно. Давай-ка по порядку, что ты делал, где был десятого сентября после обеда.

— Чего? — апатично заметил Нургалиев. — Мы собирались в Джамбул.

— Зачем?

—

Надо было...

— На суд брата Тихони, Толика Жусупова, и его компании?

— На суд, — согласился Нургалиев. — Собирались вечером... А в тот день сестра Звонаря, Сауле, обмывала девчонку — из роддома выписали...

— В какое время вы с Жусуповым пришли к Мамбетову?

— Часа в три. В четвертом...

— Дальше давай.

— Ну, выпили, конечно. Посидели.

— Кто был у Мамбетовых, кроме его родственников?

— Помощник машиниста там заходил, сосед, Имашем зовут. Мы часа два обретались, может, больше. Потом пошли к Мочалину, там такой живет недалеко от Звонаря. А зачем пришли — не знаю... Звонарь Мочалину: «Ты говорил, что я страшный. Привел я к тебе еще страшнее себя» — и показал на нас. Мочалин засмеялся. Раздавили тут... Немного — бутылку на четверых, можно было бы и еще, да жена Мочалина больше не дала... Звонарь пошел домой, хотел поспать часок, а мы с Тихоней на вокзал. Оттуда на таксухе за Звонарем, вытащили его в носках, мокасины... туфли он взял в руки. Лаковые они у него. Во дворе я окатил его водой — он помотал головой, поехали...

— Так, хорошо, — мягко перебил Сарсенбаев. — Теперь поподробнее — с того момента, как прибыли на вокзал.

— А что на вокзале?.. Опоздали мы на восьмой и на восемнадцатый поезд... Ладно, поедем на Ташкентском до Арыси, там пересядем — и так можно. До поезда еще два часа, даже больше. Звонарь говорит: «Пойду на танцы, встречу чувих». Ну, мы обретались на вокзале.

— Дальше.

— Время подходит, Тихоня икру мечет: «Опять опаздываем». Пошли мы по перрону, к депо пошли...

— А почему именно в эту сторону?

Нургалиев помедлил.

— Мы хотели дойти до магазина, — ну, тот, на перроне, — опуститься вниз, в город, в парк... Тут бежит какой-то амбал, кричит: «Между вагонами парня порезали».

— А кто этот бежавший?

— Не знаю. Так, чужой... Мы подумали: может, что со Звонарем? Подошли. Тут, где стояли несколько вагонов в тупике, видим, Звонарь лежит... Подняли на ноги, повели. Видим: доходной он, совсем доходной, позвонили вашему дежурному...

— И уехали в Джамбул? Оставили товарища в беде?

— Мы не думали... Приехала «скорая», значит, как надо будет... Хоть и доходной, но — как надо.

Сарсенбаев невесело усмехнулся.

— Да, медики и сделали все, что было в их силах. А вот вы...

— Не думали мы...

— Так... А кто ударил Мамбетова ножом?

— Нет, не знаю. Не видел.

— Ну, хорошо. А Рахима Аскарова знаете? Знакомы с ним?

По лицу Нургалиева не то чтобы пробежала тень, но как-то оно изменилось.

— Да, этого знаю.

— А в тот вечер, десятого числа, видели его?