Когда в задаче одни неизвестные
Шрифт:
— Зачем так грубо?..
Кучеренко встал, резко отодвинул стул, шагнул от стола. Снова сел.
— Да, нельзя не согласиться — хлопотно быть свидетелем, очень хлопотно... Иногда даже опасно. Но кто сказал, гражданин Шамов — если вы, конечно, настоящий гражданин своей страны, — кто сказал, что все обязанности гражданские можно выполнять, лежа на боку?.. Как это там? «Кукареку, царствуй, лежа на боку...» И у вас так? Но вам, наверное, известно, что в нашей Конституции записано: защита Отечества — священный долг каждого гражданина СССР?
— Это вы... уж слишком хватили, — хохотнул Шамов. — Это совсем разное — защита Отечества и...
— Подождите, — перебил Кучеренко. — Дабы утверждать что-то, надо вдуматься в существо дела... Значит, нападут на Отечество — надо защищать его. С этим вы согласны?
— Какой разговор?.. Это...
— А если бандит нападет на близкого вам человека, скажем, на жену, — будете защищать?
— Еще чего? Конечно, буду.
— А на вашего знакомого нападут?
— Какой разговор...
— Ну, а если на незнакомого гражданина?
— Понятно, куда гнете... Только получать за дядю нож в живот...
— Ага, не хочется? Пусть получают милиционеры?
— Ну зачем...
— Затем, гражданин Шамов — если вы действительно гражданин... Где уж вам вступиться за раненого — вы трусливо убежали... А если бы вовремя помогли ему, возможно, человек остался бы в живых...
— Не я же его...
Кучеренко стиснул зубы, помедлил.
— Обидно за вас, Шамов... Вам бы и рыбы наловить, и ног не замочить. Вас надо привлечь к ответственности за то, что бросили человека в беде... Но вы вроде и понимать не хотите, что бросили. Вы, небось, считаете себя человеком неплохим — и посмеиваетесь над высокими понятиями «гражданин», «отечество». Для вас, этакого образованного молодого человека, все эти понятия — чего там, вы их переросли...
— Товарищ капитан, — покривился Шамов, — так можно...
— Можно, можно, — перебил Кучеренко. — С вами, как у нас говорят, хочь сядь да плачь, хочь стоячи кричи. С вами можно дойти бог знает до чего... Только запомните, Шамов, настоящий человек — обязательно настоящий гражданин своей страны. Так было во все времена, наше — тем более. Тем более — потому что проявлению гражданственности у нас предоставлен простор неограниченный...
— Все учите, товарищ капитан?
— К сожалению, приходится — вас не научили этому ни в школе, ни в депо. На этой политграмоте наша жизнь держится. Человеку со средним образованием такое надо бы понимать.
— А чего тут не понимать? Это для первачков.
— Эх, гражданин Шамов, — покачал головой Кучеренко, — вы, вдобавок ко всему, зазнайка, нескромный человек. Я бы на вашем месте все же подумал над тем, что вам говорят... Да, да — не кривитесь: що правда, то не грех и сказать. Я бы все же посоветовал подумать, с чего начинается гражданин и с чего — обыватель. Полезно... Очень полезно...
Майор Айдаров
Наконец
Айдаров кивнул Павлычеву — спасибо и проходи, садись рядом. С минуту молча разглядывал худощавого паренька, стриженного под машинку. «Да, глаза-то злые, — подытожил наблюдения. — верно о нем говорил Кучеренко: этот ударит ножом — «и не поморщится».
— Знаешь, что отец звонил нам? — задал Айдаров первый вопрос.
— Знаю...
— О чем говорил отец, знаешь?
— Знаю...
— Почему же сам не пришел?
Жусупов неопределенно повел плечами.
— Ладно, рассказывай, как и что делал, где был десятого числа, перед отъездом в Джамбул.
До того момента, когда они приехали на вокзал, Жусупов по сути повторил рассказ Нургалиева. А дальше Айдаров насторожился, Кучеренко и Павлычев — тоже.
— ...Немного побыли на перроне, — неторопливо говорил Жусупов. — Потом Футболист сказал, что-то он там забыл. Поехал домой на таксухе.... Звонарь мне: «Скоро танцы кончатся, пойду встречу... э-э... девчат». Я один обретался. Потом Футболист приехал. Уже время, мы решили шестым доехать до Арыси, а Звонаря нет. Мы психуем. Тут видим: идут с танцев. Вместе с другими и Рахим Аскаров шел, с какими-то девчонками...
Вдруг Жусупов замолк. Посмотрел на Айдарова, на других.
— Рассказывайте дальше, — безразличным тоном заметил Айдаров. — Аскаров Рахимбек, или Рахим, — фигура нам знакомая. Итак, шел с другими и Рахим...
Жусупов вроде успокоился.
— Да, шел он, увидел Футболиста, поздоровался. Спрашивает: «Ты на меня не обижаешься?»
— Кто кого спрашивает?
— Аскаров — Футболиста.
— А что Футболист?
— Футболист говорит: «Нет, не обижаюсь».
— А за что Футболист должен был бы обижаться?
Жусупов помолчал.
— Не знаю. Какие-то счеты у них...
— Так, пожалуйста, дальше.
— Да... Прошла группа с танцев. Я в кассу за билетами, Футболист на перроне метал икру — Звонаря все не было... Мы вместе пошли на площадь перед вокзалом — нет... Пошли к депо.
— А почему именно туда?
Жусупов вроде удивился этому простому вопросу.
— Не знаю. Пошли — и все.
— Ну как же так?
— А вот так... Пошли — все. И нашли в тупике Звонаря.
— Да, интересно... А не помните, был там, среди идущих с танцев, Джанибек Умырзаков?
Жусупов подумал.
— Я его всего раз видел. Может, и был, я не узнал.
— А Шамовка был?
— Этого я не знаю.
— Хорошо. Что же дальше?
Дальше Жусупов почти слово в слово повторил рассказ Нургалиева.
16 СЕНТЯБРЯ
Майор Айдаров и другие
Рахима провели к Айдарову. А здесь его, кроме хозяина кабинета, ждали капитан Кучеренко, капитан Бондарев, старший лейтенант Павлычев.