Когда вмешалась жизнь
Шрифт:
Когда Леви опустил руки и встретился взглядом с ее заплаканными, покрасневшими глазами, это причинило такую же боль, как и новость о смерти Гаса. Любовь и жизнь причиняли одинаковую боль, что и смерть.
Он отвернулся. Паркер проглотила рыдание. С поникшими плечами и опущенной головой он подошел к кровати, вытащил из кармана клочок бумаги, бросил его на чемодан, а затем щелкнул пальцами, так что Рэгс последовал за ним из комнаты.
Упав на колени с охапкой одежды, Паркер погрузилась в боль и слишком знакомую скорбь.
*
Билет
Она закончила собирать вещи. Заказала Uber. Села в самолет. И полетела домой.
Еще один Uber отвез ее из аэропорта Де-Мойна домой.
Дом. Где он был? Двенадцать часов назад она бы сказала: «в объятиях Леви». Волоча чемодан по душной августовской влажности в старый фермерский дом, она знала, что ее домом был скрипучий пол под ее ногами. И им он останется навсегда.
— Паркер! — Ее мама пробиралась по кухне через разбросанные картонные коробки. — Почему ты не сообщила нам, что сегодня возвращаешься домой?
Джейни обняла ее.
— Хотела сделать сюрприз. — Ее задор умер под обломками разбитого сердца, оставив после себя лишь безжизненные слова, вылетающие из пустой души.
— Мы готовимся к великому переезду. Большая часть вещей пока на складе, но я разрешила Пайпер забрать бабушкин фарфор, поскольку ты не проявила к нему никакого интереса. А он просто пылится на чердаке.
Паркер кивнула, не совсем понимая, чему кивает.
— Добро пожаловать домой. — Пайпер, держась рукой за живот, протянула Калебу упаковочную ленту. — Где Леви?
— Э-м… — Паркер на мгновение закрыла глаза. Ничто не казалось реальным. Голоса звучали как эхо во сне, где ее худший кошмар пересек черту реальности.
— Дорогая, ты в порядке? — Джейни погладила руку Паркер.
Ее взгляд переместился с мамы на Калеба, а затем на Пайпер, и там и остановился. Пайпер выдержала ее взгляд, улыбка на ее лице сменилась грустью и сочувствием, такое может почувствовать только близнец, не задавая больше вопросов.
— Просто устала. Пойду распаковывать вещи.
— Хочешь, я подниму наверх твой чемодан? — спросил Калеб.
Добрый поступок с его стороны. Слишком добрый. Паркер не заслуживала ничьей доброты.
Паркер покачала головой.
— Распаковывать? Означает ли это, что ты остаешься? Ты не ответила на вопрос Пайпер. Где Леви?
Паркер боролась со слезами, но убегать не собиралась. Она не хотела, чтобы мама их видела, не хотела, чтобы мама задавала больше вопросов.
— Он не смог приехать. Объясню позже.
Поднимаясь по лестнице, она затаила дыхание, когда все сдерживаемые эмоции ударили по ней, отчаянно пытаясь вырваться наружу.
Бросив чемодан и сумочку на пол, она рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить горе. Миллион вопросов «что, если» не собирались сдавать своих позиций.
Что, если Леви знал бы всю правду?
Что, если она сказала бы ему, что они с Гасом никогда
Что, если она рассказала бы ему о найденных презервативах?
Что, если она рассказала бы ему, что Гас собирался бросить Сабрину, несмотря ни на что?
Что, если бы она могла объяснить, почему не рассказала ему всего?
Что, если бы она рассказала ему все той ночью в сарае?
Она подавила рыдания, оставаясь неподвижной, пока матрас не прогнулся. Пайпер легла рядом с ней, толкнув Паркер своим животиком.
— Это очень сильная боль для того, чтобы терпеть ее в одиночку. Почему бы тебе не поделиться немного со мной, прежде чем она окончательно сломает тебя? — прошептала Пайпер.
Паркер зарыдала сильнее. Она этого не заслуживала. Не от Пайпер. Паркер осудила ее несправедливо. Испортила ее свадьбу. Держала обиду целую вечность. А потом сделала то, чего поклялась никогда не делать, — стала изменщицей.
Лгуньей.
Презренным человеком.
— Леви не приедет, — прошептала Пайпер. Это не был вопрос. Она просто знала.
Паркер покачала головой.
— Его потеря. — Сестра погладила ее по волосам, как Паркер делала это со Стефани после похорон.
— Моя… — голос Паркера прерывался между рыданиями, — …э-это моя п-потеря.
Пайпер поцеловала Паркер в затылок.
— Я люблю тебя.
Паркер повернулась к своему отражению. Пайпер окружало сияние беременности, и оно ей очень шло.
— Я тоже тебя люблю. — Она всхлипнула. — Но теперь я ненавижу себя.
Наружу вырвалось еще больше рыданий.
— Ох, Паркер… — Пайпер стерла слезы со щек Паркер большим пальцем, и Паркер зажмурилась.
— Я у-ужасный ч-человек.
— Нет, — прошептала Пайпер. — Если хочешь, чтобы это утверждение было верным, тебе нужно убрать прилагательное.
*
Паркер плакала, пока не заснула. Проснулась она уже посреди ночи.
Не одна.
Окруженная теплом.
И в ловушке. Пайпер спала с одной стороны, а мама — с другой.
В тот момент она знала, что даже если никогда больше не увидит Леви, с ней все будет в порядке. У нее была семья. Которая любила ее без осуждения. Кому она могла доверить свои самые сокровенные тайны.
— У меня был роман с Гасом Уэстманом.
Оба тела рядом с ней зашевелились. Она знала, что они проснулись, но никто не сказал ни слова.
— Мы никогда не занимались сексом. И у его жены тоже был роман, но это ничего не меняет. Я полюбила женатого мужчину, а он полюбил меня. Это было неправильно. Я ничего не сказала Леви, и это тоже было неправильно. Никто мне не поверит, но я сделала это, чтобы не запятнать его воспоминания о них. Хранить все в секрете было труднее, чем рассказать ему. Это причиняло боль, сбивало с толку, смущало и было уничижительно. Очень уничижительно. Но я надеюсь, что это не то же, что как я всегда считала измену… — она вытерла скатившуюся по лицу слезу, — …непростительной.