Когда вмешалась жизнь

Энн Джуэл Э.

— Я видел у тебя в сарае смазку WD-40.

— Ох! Ужасно скрипит, да? — Она взяла у него напиток и пакет, после чего запрыгнула на водительское сиденье. — Дверцы смазывали миллион раз. По-моему, они стали жиростойкими.

Гас оперся руками о крышу и слегка наклонился, наблюдая как она слизывает с пальцев масло от сыра и колбасы.

— Странно, что твоя мама хвалит твои кулинарные способности, а ты спокойно ешь несвежие пончики и жирную пиццу с заправки.

Она открутила крышку спортивного напитка и выпила половину,

закончив резким вздохом.

— Не говори моей маме, что я это ела. Упрекам не будет конца. От всей этой жирной пищи потом меня может стошнить, но, черт побери, сейчас она такая вкусная. — Из ее горла вырвался тихий стон, когда она набросилась на пончик с белой глазурью и розовой посыпкой. Проглотив, она сделала еще несколько глотков синего жидкого сахара. — Я всегда плачу у колонки, чтобы лишить себя соблазна.

— Ты ведь понимаешь, что уже взрослая, да?

— Понимаю. — Она поднесла последний кусочек пончика к его рту.

Он покачал головой.

— Ну, давай. Вкус потрясающий.

Продолжая качать головой, он усмехнулся.

— Итак, мы снова возвращаемся к потрясающему, как в пивоварне в вечер моего дня рождения, когда для тебя все было потрясающим.

Она облизнула липкие губы, затем поморщилась.

— Боюсь, твоя память о том вечере немного лучше моей. Вот, держи.

Он не успел увернуться от кусочка пончика, который она втиснула ему в губы. Сухой и не потрясающий, как он и подозревал.

— Спасибо, Паркер.

Пока она хохотала, запрокинув голову, он наклонился, сжал в кулак подол ее белой майки и использовал ее как салфетку, отчаянно пытаясь не обращать внимания на то, насколько мягкой и теплой казалась ее кожа, когда костяшки его пальцев касались ее.

— Эй! Какого черта?

— Ох… — он выпрямился, — …прости, Паркер, но расплата — сука.

Прищурив глаза, она зарычала.

— Хватит говорить «Паркер», и ты прав. Расплата — сука.

Гас вытер остатки с губ краем футболки, не упустив быстрый взгляд, который она бросила, когда он поднял ткань, обнажая пресс. Пусть он добавит еще один мудацкий поступок в свой растущий список, но он вытирался дольше, чем нужно, потому что уже слишком давно женщина не смотрела на него так, как Паркер: поневоле облизывая губы.

— Я не понимаю. Паркер — твое имя. Называя тебя «мисс Круз», я бы чувствовал себя шестидесятилетним профессором, вручающим тебе результаты выпускного экзамена.

— Ну, это лучше, чем то, как ты произносишь мое имя.

— И как же?

Она закатила глаза, словно его вопрос был настолько безумным, затем вытащила второй пончик — в шоколадной глазури.

— Сам знаешь. — В ее рот уместилась половина пончика, и Гас задумался, какие еще крупные предметы туда могли бы поместиться.

Он поблагодарил Бога за то, что в то утро выбрал джинсы, позволившие сдерживать

его член… мучительно сдерживать.

— Нет. Не знаю.

Паркер прижала руку к набитому до отказа рту.

— Порочно.

— Порочно? — рассмеялся он.

Она кивнула, медленно пережевывая, будто он применит на ней метод Геймлиха, если ей не удастся проглотить полностью.

— Да, — пробормотала она, а затем дважды сглотнула. — Когда ты произносишь мое имя, оно звучит порочно… или… эротично.

— Пар-кер. — Он пожал плечами. — Нет. Не думаю, что это звучит порочно или эротично. П-ар-к-ер.

Он закатил глаза, затем покачал головой.

— Неа. Ты чокнутая. Я произношу его также как все остальные.

— Нет. Поверь мне. — Вторую половину пончика она держала во рту, пока пристегивала ремень безопасности. Затем откусила еще кусочек и бросила остаток в пакет. — Но у меня нет времени с тобой спорить. Мне нужно переделать кучу важных дел для твоей жены, включая завершение подготовки для вашей грандиозной феерии Четвертого июля.

— Это всего лишь барбекю.

Она разразилась саркастическим смехом.

— О, приятель, это нечто большее, чем просто барбекю. Ожидается выступление местной группы, и, хотя Ромео в списке нет, я могла бы проверить, доступен ли он.

— Это все равно барбекю, — проворчал Гас, оставив гневные слова неразборчивыми.

Паркер снова рассмеялась.

— Не будет ни гриля, ни соуса для барбекю. Меню больше похоже на чаепитие. Мне велено не допускать на стол ничего жареного, ничего, чем можно испачкаться, ничего с большим количеством лука или чеснока и ничего, что оседало бы на костях. Только бутылочное пиво и белое вино. Еще подадут сангрию, но не в доме, что выполнимо, поскольку шатер, который установят на заднем дворе, лучше, чем многие дома местных жителей.

Мысли об убийстве жены никогда не приходили ему в голову… до этого момента.

— Мне нужно позвонить. Еще раз спасибо, что подвезла.

Теплая и манящая улыбка появилась на губах Паркер, и в этот краткий миг ее улыбка была всем, что имело значение. Вот, что заставляло его вести себя так: говорить неуместные вещи, безрассудно относиться к своему браку. Ничего, кроме солнечного света и блаженства, соблазняло его так, как он даже не мог себе представить. Паркер Круз была сияющим солнцем и блаженством.

— Пока, мистер Уэстман. — Она подмигнула.

Он захлопнул дверцу и моргнул, возвращаясь к реальности и к жене, превратившейся в высокомерную госпожу.

*

Гас припарковал фургон возле нового строящегося дома, прямо за грузовиком Эйба. Если бы он позвонил Сабрине по дороге, мог бы оказаться в кювете или посреди столкнувшихся автомобилей. Двадцать минут спустя он все еще не мог сдержать гнева, от которого тряслись руки.

— У меня есть… две минуты, Август. Что тебе нужно?