Когда вмешалась жизнь

Энн Джуэл Э.

Паркер было знакомо такое горе. Она все еще не распаковала чемодан. Каждый день ждала, что Гас постучит в ее дверь. Каждый день выглядывала из окна в поисках белого фургона «Уэстман Электрик». Он уехал на весь день, но вернется. Отлучился по делам. Отправился за пончиками и пиццей к соседу. Не умер. Конец — трудная концепция для живых.

Интуиция подсказывала Паркер, что худшие дни еще впереди. Когда-нибудь она распакует этот чемодан. Когда-нибудь перестанет высматривать белый фургон.

Когда этот день наступит, ей придется признать, что его действительно нет, и в этот момент ей придется оплакивать потерю той части себя, которую он забрал с собой.

Вытерев несколько слезинок, она всхлипнула и попыталась сосредоточиться на чем-то менее трагическом, менее удушающем. Почему так много людей хоронили своих близких, а не кремировали их? Ей не терпелось уйти как можно дальше от пустых оболочек тел. Она не чувствовала близости с Гасом, даже когда он находился в нескольких ярдах от нее. Это был не он. Это было худшее напоминание о том, что его больше не существует в ее мире.

Когда ее эмоции вышли за рамки, которые считались подходящими для соседки, просто работавшей на Уэстманов, она медленно зашагала в противоположном направлении. Найдя затененное место возле могилы Герберта Росса, сняла туфли на высоких каблуках и прислонилась спиной к дереву.

— Иди ты нахрен, Гас, за то, что разбил мне сердце, — прошептала она, вытирая новый поток слез.

Почему они были в машине вместе? В тот день Сабрина улетала, но Гас раньше никогда не возил ее в аэропорт сам. Возможно, тот день стал исключением. Может, именно тогда Гас решил рассказать ей правду, чтобы она села в самолет, а не торчала здесь, споря или оправдываясь за свой проступок. Возможно, Гас сделал это, чтобы защитить Паркер. Наверняка Сабрина почувствовала бы себя преданной и разгневалась, если бы он рассказал ей о них. Миллион не имеющих значения «может быть».

— Паркер?

Она повернулась, оперлась рукой о ствол дерева и снова надела туфли.

— Джеральд, простите, я…

Он покачал головой.

— Жарко. Думаю, именно поэтому пастор ускорил церемонию. — Его улыбка выглядела такой же болезненной, как и в тот день, когда он привел Рэгса к ней домой. В тот день, когда он разрушил ее мир.

— Мне все равно было плохо слышно, поэтому я решила укрыться под деревом, прежде чем расплавлюсь.

Он вытер лоб.

— Да. Жизнь никогда не проверяет прогноз до того, как решит… вмешаться.

— Жизнь… — Она кивнула. — Определенно заставляет вас чувствовать себя незначительным и уязвимым перед ее силой.

— Приходи к нам домой. Несколько родственников и близких друзей помогут нам съесть всю принесенную за последние несколько дней еду. Церковь предложила устроить поминки, но Тесс не хотела ничего столь грандиозного.

— О, спасибо, но я не член семьи.

— И Сабрина, и Гас очень хорошо отзывались о тебе, и ты нам сразу понравился в тот день, когда привезла банановый

хлеб. Пожалуйста, я настаиваю. Приходи и останься ненадолго.

— Ладно. — Паркер ответила легкой улыбкой. — Я приду.

— Хорошо. Тогда, до скорого. — Джеральд вернулся к могилам, где оставались родители Сабрины и Тесс.

«Олд Блю» блокировал целый ряд машин, поэтому Паркер поспешила туда, на мгновение замедлившись, чтобы в последний раз взглянуть на гроб Гаса. Горло перехватило, и слезы обожгли глаза, поэтому она надела большие черные очки. Ей не хотелось слышать гул механизма, опускающего в землю гроб, или стук первой пригоршни недавно выкопанной земли.

Прощай, Гас.

Пара в машине позади «Олд Блю» окинула Паркер взглядом, говорящим: «Пошевеливайся, черт возьми». Если честно, жара сегодня стояла почти под сорок. И Паркер поспешила повернуть ключ зажигания.

Ничего.

Она попробовала еще раз.

Ничего. Ни малейшего звука.

— Нет. Не может быть. Не сегодня. Не здесь. Ну, давай же! — Она попыталась еще раз, врезав каблуком по полу грузовика.

Она выскочила из грузовика и съежилась, бросив извиняющийся взгляд на пару в машине позади нее. Мужчина опустил окно.

— Грузовик не заводится. Простите.

Мужчина нахмурился, вместе с ней оценив ситуацию: за ними выстроилось почти двадцать машин, бампер к бамперу. Ни дюйма для маневра.

— Я подтолкну его немного вперед, чтобы вы смогли выехать.

Пожилой мужчина что-то проворчал, и Паркер вернулась к грузовику, переключила его на нейтралку и спрыгнула обратно. Старый пердун просто сидел в своей машине и смотрел, как она втискивается между двумя машинами и пытается толкнуть грузовик вперед.

— Если он покатится назад, тебя раздавит.

Истекая потом, она взглянула на источник глубокого голоса. Мистер Похоронный Клоун полуулыбнулся, закатывая рукава.

— Отойди в сторону.

Паркер вышла из-за машины. Парень толкнул грузовик вперед, с усилием сдвинув его на несколько дюймов.

— Спасибо.

Он кивнул.

Машина позади них развернулась и выехала с кладбища, сопровождаемая вереницей автомобилей.

— Не заводится? — спросил он.

Паркер вытерла пот со лба и поморщилась. На ее платье виднелись темные пятна пота, и оно самым нелестным образом облепило ее липкое тело.

— Конечно, заводится. Я просто забочусь об экологии и экономлю на бензине.

Он ухмыльнулся такой же улыбкой из рекламы зубной пасты, как и у Сабрины. Те же светлые волосы. Те же нежные голубые глаза.

— Прости. — Паркер покачала головой. — Плохая шутка. Неподходящее время.

— Нет. Шутка хорошая. Время… — Он пожал плечами; печаль украла его улыбку, когда он оглянулся на отца, практически оттаскивавшего бесконтрольно рыдающую мать от могилы Сабрины. — Мне нужно идти. Тебя подвезти?